В своем медицинском дневнике Лева записал: «Ольга Владимировна исключительный человек. Восхищаюсь ее терпением и внимательностью к людям. На прощанье она дала мне такие советы: помогать больному человеку, уткнуться в книги и быть хорошим помощником людям. Как-то отрадней становится, загораешься снова после общения с нею. Да, это исключительный человек. Итак, воспитывать в себе любовь к книге, неуклонно стремиться к приобретению знаний и с большим вниманием относиться к людям и к их недомоганиям. Он поможет, все в Нем!»

Это свидание с Ольгой Владимировной было у Левы последнее.

Лева был постоянно занят, тем более что доктор Тишин часто отсутствовал, был в разъездах. Однажды к нему пришел начальник колонны и сказал, что ему нужно поговорить с ним по секрету. Когда они остались одни, начальник сказал, что требуется медицинская помощь, но такая, чтобы это осталось в тайне. Лева, конечно, дал обещание ничего не разглашать.

— Дело такого рода, — сказал начальник. — У нас неблагополучно в прачечной. Во всем виноват, конечно, зав.прачечной. Оно и понятно. Ну, там женщин много, и, конечно, не устоишь. И вот, он сошелся с одной, и она забеременела. Пришел он ко мне с повинной и говорит: «Что хотите делайте, но помогите». Одним словом, нужно сделать аборт. Сейчас аборты запрещены, так что это надо сделать потихоньку. Беременность, говорят, небольшая, может быть, вы дадите хины, это подействует.

Лева оказался в самом неприятном положении. Он начал говорить, что он абсолютно не специалист по абортам и не гинеколог и что хины вообще он дать не может, всем распоряжается доктор Тишин.

Спустя некоторое время Лева узнал, что Ольга Владимировна была освобождена и уехала в Ленинград. Прошли годы. Однажды Лева читал газету «Медицинский работник». На последней странице была заметка: «Суд. Преступление врача». В Ленинграде врач скорой помощи, которая несла обязанности старшего врача, на вопрос по телефону: «Что делать с больным, у которого болит живот?» — дала советы, но не выслала к больному машину скорой помощи. В результате больной умер. Суд обвинил врача в преступной небрежности и признал виновным в смерти больного. Суд приговорил врача к тюремному заключению. Врач этот была Ольга Владимировна Рогге. Эта статья ошеломила Леву. Как? почему? Это Бог допустил? И это случилось с самой чуткой, с самой любящей! Непостижимо, непонятно! Лишь в начале войны 1941 г., когда Ленинград оказался в голодной блокаде, Лева понял, что если Ольгу Владимировну, как заключенную, вывезли из Ленинграда, то где бы она ни была, она будет жива, будет продолжать жить и оказывать любовь людям, пока не наступит для нее срок — перейти в лучший мир и оказаться, по словам Левы, «у ног Иисуса».

Начальник встал и сказал, что он пришлет эту женщину в больницу и надеется, что все-таки ей окажут помощь.

К вечеру эта прачка пришла в больницу. На кушетке перед Левой сидела, заливаясь слезами, его сестра из Подмосковья.

– Как же, как же так получилось? — сокрушался Лева. Она ничего не отвечала, а только плакала, плакала.

– Что же, вы хотите делать аборт? — спросил он.

— Нет, ни в коем случае. Это будет второй грех, — всхлипывая, отвечала она.

Когда немного успокоилась, она рассказала, что этот армянин так приставал к ней, так обещал не оставить ее, жениться на ней, так ласкал ее, что в конце концов она не устояла.

– А вы знаете, ведь он обманывал вас, ведь, несомненно, он женатый человек.

– Не знаю, не знаю, только он обещал меня не оставить…

– Значит, вы не хотите делать аборт? Это лучше. Я так и скажу начальнику, что нашей помощи здесь не потребуется.

– Так и скажите. Я не хочу еще грех на душу принимать — убивать ребенка.

– Вы молитесь?

— Молюсь, молюсь. Но как мои папа и мама узнают? Община? — И она снова залилась слезами.

Лева молчал. Он ничего не мог ей сказать. Сказать ей: «Кайся»? Но он видел по всему ее состоянию, что она глубоко сокрушается и оплакивает свое падение. Думать, что Бог не простит ее или оттолкнет ее, он не мог, он знал, что Иисус тот же. И как на земле Он прощал и исцелял всякое сокрушенное сердце, так и ей, конечно, сможет протянуть только руку милости. Лева не представлял, чтобы кто-нибудь из верующих мог бросить камень в нее, несчастную. Ведь Сам Христос сказал этим лжеправедникам, когда они привели к нему женщину, взятую в прелюбодеянии: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». И даже надменные фарисеи, книжники не смогли после этих слов поднять на нее руку. Думать о том, что мы без греха и не согрешаем в мыслях, чувствах, делах, — это, как говорит ап. Иоанн, обманывать самих себя. И Лева знал себя, свои недостатки, падения, и Слово явно говорило, что тот, кто согрешил перед Богом в чем-либо одном, одинаково неповинен перед Ним. И только скорбь, глубокое сочувствие и соболезнование наполняли его душу, когда он смотрел на эту плачущую сестру. Он дал ей несколько медицинских советов в отношении ее здоровья и сказал, что у Бога много милости, — гораздо больше, чем у людей, и молитвы Он слышит.

Из дома Лева получил письмо от мамы и открытку. В ответ писал:

«Приветствую вас словами мирной надежды, которая дана нам в словах: «Вы примите силу», и бодрая радость наполняет сердце от сознания, что любящий Господь не оставил нас сиротами. «Да не смущается сердце ваше». Не вечно нам быть бессильными, не приносящими пользы. Сила рождается в труде…

Жизнь мало радости несет тебе, мама. Кажется, все это сон и хочется встряхнуться. Было и у меня подобное состояние в начале первых уз. А теперь привык и не вздрагиваешь, а спокойно смотришь на жизнь. Да, так нужно, такой путь, и хорошо, что я здесь. Ну, представьте, что я у вас дома. И фактически всеми оставленный: и семейными, как ты пишешь — Лиля ушла в парк культуры, Леля в театр, Веня не возвращается из школы; ты одна, и я был бы один. Хорошо бы нам провести время вместе, как на горе, но Он ведет нас долиной, и в этом суть жизни. Нет ничего лучше, как довольствоваться Иисусом и не искать своего. Он усмотрит все. — Дядя Петя сидит в Астрахани. Возможно, это лучше для его детей. Обо мне не беспокойтесь. Здесь много черемши, это трава, по вкусу наподобие чеснока. Собираем, едим с супом — источник витамина С. Эту траву заготавливаем и на зиму в бочках.

С любовью непрестанно вспоминаю о вас, утешаюсь, что это временная разлука — ничто в сравнении с нескончаемым свиданием, которое мы будем иметь. Крепко целую. Лева».

На колонну прибыл этап.

Среди прибывших был старый знакомый Левы, «пахан», вор– повар, который раздавал суп в той, первой колонне, куда Лева был направлен вместе с другими отбросами лагеря. Звали его «Фан Фаныч».

– Ну, как поживаете, Фан Фаныч? — спросил его Лева.

– Да так вот, едва выбрался к вам.

– А что такое?

– А вот, поссорился со своими жуликами, и они поклялись меня убить.

И тихо на ухо Леве он добавил:

— Меня проиграли в карты.

Когда воры выносят приговор — убить кого-либо, они играют в карты и проигравшему поручают совершить убийство. Если он не сделает этого, его самого убивают. Таков один из воровских «законов».

Шли дни. Лева не имел ни минуты свободной, так как ему поручили еще участие в лагерных разводах и медицинскую проверку отказчиков на работу.