Были у него внутренние, сокровенные желания, среди которых было одно трудно осуществимое, которое он открывал Господу. Это голод, это жажда, но не голод хлеба и не жажда воды. У него не было своего Евангелия, и за эти пять лет заключения, он был почти все время лишен драгоценного Слова Божия. Лишь в последний год он мог временно пользоваться Новым Заветом — это было большим чудом. Теперь у него было с собой несколько листочков Евангелия на русском языке и несколько листочков — на славянском. Эти листки он случайно нашел в бригадирских ведомостях по выпечке хлеба. Тогда бумаги не было, и привозилась всякая макулатура, на которой в колонии и оформляли документы.

На станции, где кончалась узкоколейка и шли поезда по главной сибирской магистрали, было многолюдно. Лева получил билет, но сесть, казалось, не было никакой возможности. Он видел, как различные люди с мешками, вещами, хорошо одетые, давали взятки проводникам и ехали.

На него, бедно одетого, никто не обращал внимания, и хотя он показывал проводникам свой билет, его отталкивали в сторону. Прошел один поезд, предстояло ожидать другого. Лева в душе молился Господу, чтобы Он помог ему уехать. Ведь сидеть здесь и ожидать день-два было для него весьма трудно. Во-первых, он был очень переутомлен, на вокзале же было битком набито. Во-вторых, стоял вопрос с питанием: хлеба даже за деньги достать было трудно.

Подошел поезд, люди бросились к вагонам, везде стояли проводники и отталкивали, говоря одно безнадежное слово: «переполнено». Вот поезд уже должен тронуться.

– Посадите, — просит Лева проводника. — Ведь вы понимаете, я из заключения, мне нужно ехать, я не могу тут задерживаться.

– Не могу, — отвечал проводник, — переполнено.

Лицо проводника совершенно безучастно, сурово и даже несколько зло. Да, конечно, на каждой станции их умоляют пустить. Поезд начинает трогаться. Внутренне молясь, Лева обратился к проводнику с последней просьбой:

– Пустите ради Господа Христа доехать до Уфы только!

– Садитесь, садитесь, — сказал ему проводник, сразу переменившись в лице, и помог Леве забраться.

Конечно, этот проводник с известной точки зрения был совершенно неверующий человек. Он курил, сквернословил, но, видимо, имя Господа Иисуса Христа не было для него праздным звуком. Лева знал и глубоко верил, что имя Бога, имя Христа имеет особую силу: «Имя Господа крепкая башня, убегает в нее праведник и безопасен».

Глава 2. Самый дорогой подарок

«Желание боящихся Его Он исполняет».

Псал. 144, 19.

Перед Левой была Уфа. Поезд остановился, он вышел на перрон. Город, где он начал свое высшее образование, где он поступил в медицинский институт и с первого курса начал научную работу на кафедре фармакологии. Сколько было надежд, сколько было прекрасного впереди! Его жена решила переехать к нему, чтобы жить вместе, они уже сняли квартиру, все устроилось как нельзя лучше, и потом… все рухнуло.

Он не забудет, как подошел к нему его друг, коммунист, профорг, и с удивлением, более того — с ужасом спросил:

– Неужели вы баптист?

– Да, я баптист, — спокойно ответил Лева.

— Так лучше вам быть бандитом, чем баптистом! Что вы наделали? Теперь все погибло для вас!

Медленно он шел по знакомым улицам, медленно прошел мимо зданий института, куда в последний раз не он сам пришел, но его привели под конвоем и устроили над ним в институте показательный судебный процесс. Ему было немного грустно все это вспоминать… Все прошедшее ему казалось бессмысленным, а он был выкинут за борт жизни.

И теперь — как и где устроится жизнь? Хотелось бы только немного отдохнуть, но Отец Небесный знал, что лучше и как его вести. И, уповая на Него, Лева внутренне был совершенно спокоен.

Он подошел к дому, где часто бывал. Здесь жила одна старушка, приходившаяся родственницей подруги его матери. Здесь он неоднократно бывал, когда был студентом, здесь за него переживали, когда над ним разразилась гроза.

Он постучался. Александра Евграфовна встретила его приветливо:

— Ага, вернулись! Проходите, пожалуйста, очень рады. Александра Евграфовна была из верующих по православному, много перенесла в своей жизни и, как знал Лева, была сильно разочарована в православном духовенстве. Она знала глубокие убеждения Левы и хотя, возможно, не разделяла их полностью, но в ней чувствовалось сострадание и глубокая симпатия к нему. Она знала хорошо глубокую веру семьи Левы и горестный их путь.

— Ну, как, вы сохранили все так же веру? — спросила она Леву.