Что-то необыкновенное творится в бараке, там поют, там славят Бога, и эти люди, которые выброшены на этот остров, как отбросы, становятся счастливыми. Свет, свет неба проникает в сердце людей.

Забеспокоилось начальство, вызвали братьев, стали знакомиться с ними. А они говорят о Христе-Спасителе.

Суровый начальник лагеря — тот, кто их пригласил, в своем кабинете вдруг опускается на колени и плачет… Он кается в своих грехах, он тянется к Богу, пред ним открывается новая жизнь. Он собирает все лагерное начальство и вместе с братьями-арестантами свидетельствует им о Спасителе, Который обновляет души…

Что это? Это нечто совсем не бывалое! Эти вооруженные люди, которые никогда не произносили слова «Христос», падают на колени и каются, потом обнимаются, целуются и становятся братьями.

В большом клубе собрание, туда спешат заключенные, и им говорится о свободе, свободе здесь, на этом острове пыток и смерти, — той свободе, которую дарует Христос… И тяжкие, закоренелые преступники каются, обращаются к Богу и из строптивых, свирепых становятся кроткими, как ягнята.

Уже не нужно карцеров, наручников в этом страшном лагере, уже не нужно охраны. Люди обнимаются, люди целуются, люди все братья, и этот остров становится островом спасения.

Начальник лагеря радирует на Большую землю, что у них все благополучно, производственная программа выполняется и нет никаких недоразумений.

Полярная ночь кончается, прибывает первый самолет с Большой земли. То, что увидело прибывшее начальство, поразило их:

— Неужели, неужели здесь какое-то помешательство? Никакой охраны заключенных, все так тихо и мирно?

Они проходят в кабинет начальника лагеря, и тот рассказывает им, что он спасен от греха, имеет вечную жизнь. Прибывшие смотрят на него с удивлением и решают:

— Не иначе как он сошел с ума!

Но он продолжает им рассказывать, что произошло с ним, со всеми заключенными. И эти люди, суровые и черствые, которые прибыли в лагерь для проверки работы, в изумлении…

Лева продолжает смотреть на белые стены карцера, и в вырезе, где должно быть окно, появляется крыса. Но он не замечает ее.

Его вернули в старую камеру, где сидел и Грубич. Он кратко поделился с присутствующими впечатлениями о своем пребывании в камере, причем, как это ни странно, обрисовал карцер не столь ужасным. Как он был на самом деле. Но факт был тот, что он значительно ослаб и исхудал.

Теперь, находясь в этой общей камере, он все время был под впечатлением того «острова спасения», который нарисовался в его воображении.

Лева не хочет сказать, что это было видение. Тем не менее это можно почесть за сон. Это было состояние утомленного, и он не помнит, что он находится в карцере, из глаз его текут слезы…

И вот он видит, что прилетевшие на самолете люди опускаются на колени, каются в грехах, встают радостные, обнимаются с другими. Все они родные братья.

— О, — говорит один из них.— Мы сейчас же летим назад, к центру, в Москву. Христос наш Спаситель!

Самолет поднимается в воздух с этого острова спасения, и спасенные люди летят на ту Большую землю, где столько греха и несчастья, чтобы возвестить Евангелие, которое они приняли.

Что будет дальше? Встревоженные люди из Москвы направляют на этот остров несколько самолетов, чтобы выяснить, что случилось, что за силы действуют, что и преступники и начальство, охраняющее их, — все стали верующими!..

Открылась дверь карцера.

– Срок вашего наказания в карцере кончился. Выходите! Лева умоляюще посмотрел на охранника и попросил:

– Оставьте меня в карцере еще до вечера…

– Что вы? Все просятся, чтобы их как можно скорее выпустили, а вы — «оставьте до вечера». Рехнулись, что ли?

– Нет, — ответил Лева, — но если можно, оставьте до вечера…

– Нет, нет, не можем. Выходите!

Лева все еще находился под впечатление того, что в коротком видении открылось его умственному взору. О, как он жаждал, чтобы люди стали людьми, чтобы не было греха, зла, ненависти и угнетения человека человеком! И вот то, что открылось в его воображении, раскрывало перед ним как бы картину будущего пробуждения народов земли, когда наконец люди протянут руки к Спасителю и прекратятся страдания и муки…

Но — когда же это начнется? Когда люди будут любить друг друга и человек человеку будет брат и друг?

– Вот передача, которую вам принесли, — сказал конвойный, протягивая Леве мешок с продуктами. — Только я хочу предупредить вас: не кушайте сразу много. У нас были случаи, что люди тяжело заболевали после карцера, когда кушали досыта.

– Спасибо, — сказал Лева. — Я это понимаю и смогу держать себя в умеренности.

Это было состояния утомленного истощенного бессонницей, холодом организма, когда, кажется, можно впасть в отчаяние, в пессимизм. А он, движимый какой-то внутренней силой, которая проявилась в нем в результате молитвы, вознесся в сферы победы света над тьмой, добра над злом, любви над ненавистью.