Коня отвязали. Получив свободу, конь ошарашенно повел головой, еще раз, захрапел и скакнул в сторону. Он прыгал, вставал на дыбы, брыкался, стараясь сбросить седока, а потом понесся по полю. То вдруг резко встал и опять давай бить задом. Снова принимался носиться как бешеный. Дружина лупил его плетью по заду и кулаком по голове. В конце концов конь утихомирился.

Работенка не из легких и не без риска сломать что-нибудь. Объезжали коней и в тарантасе, приучали к повозке. Табунщики всем скопом втолкнули дикаря в оглобли и запрягли. Семен уселся на козлах, а Дружина ехал рядом верхами, держа дикого на длинном поводе-чумбуре.

Так и скакали недалеко друг от друга всадник и повозка. Семен сидел с краю, готовый при необходимости вылететь из тарантаса, если тот перевернется, с желательно меньшим числом ушибов и без увечий… Через несколько верст укрощенный конь еле плелся маленькими шажками.

– Мало укротить коня, надобно его выездить, – сказал Максим капитану. – Пару выезженных коней мы вам сейчас дадим. Остальных пригоним на ярмарку.

– И я поеду, – обрадовалась оказавшаяся рядом Мотя.

Максим сделал вид, что не обратил на нее внимания:

– Верховую лошадь объездить можно недели за две-три, а к телеге приучаем три-четыре недели.

– Сколько стоит такой конь? – спросил Долматов уже во второй раз. В первый раз табунщик, будто стесняясь торгового дела, промолчал.

– На ярмарку пригоняют много полудиких коней, – сказал Максим. – Мы больше выезженных. Такие дороже стоят. Четырехлеток двух коров стоит или пяти баранов, или десяти овец.

Долматов достал деньги:

– Этого хватит? Максим часть вернул:

– Загодя покупаете – дешевле отдам. Пригоним к сроку.

– Весной нам потребуется гораздо больше коней. В Самаре будет снаряжаться экспедиция на далекую реку Ори. Слышал ли про такую, Вожа? Как туда лучше добраться?

– Верхами или с обозом?

– С большой кладью, – сказал капитан. – Будем крепости ставить по реке Самаре и далее. Пришла пора… Можно сказать, выходим на исходный рубеж.

– Весной, в начале лета можно пройти по реке Самаре до переволоки. Где на гребнях, где бичевой через отмели пройдете. Далее переволакиваются через Общий Сырт [83] в реку Камыш-Самара. Верст десять, может, немного более. Можно и полем идти на тагарках. Но водой удобнее, если крепости по берегу ставить. Возле русла Самары сплошь леса, притоки, лиманы, овраги. Верхами ничего, а с тагарками морока.

– Верно, – согласился Долматов. – Может быть, армия так и пойдет. Отпишу письмо начальнику экспедиции Ивану Кирилову со своим и твоим мнением. Мы же с тобой отправимся кружным путем. Приезжай весной. Не расстраивай меня.

Утром Вожа и Васек ушли промышлять зверя на Большой Иргиз. По традиции гостей провожала вся семья табунщиков.

Чем ближе к Большому Иргизу подъезжали звероловы, тем более менялась степь. Это уже не равнина, поросшая высоким разнотравьем, что в окрестностях Самары, а холмистая местность. Лесных колков все меньше, но куртины кустарников еще встречаются. Холмы в большинстве поросли невысокой травой, зато по низинам везде кустарник: таволга, таволожник, чилига, степная вишня, бобовник, акация, низкорослая дикая яблоня. Кое-где рядом с небольшой дубравой растет южный гость карагач.

Травы все ниже и беднее: дикий укроп, клоповник, лебеда, каменный чай, полынка, ковыль.

Чернозем исчезает. Земля становится рыжей. И эта земля плодородна, способна родить хороший хлеб, хотя быстрее истощается. Чаще встречаются солончаки, серо– коричневые пустоши соленого высохшего ила. Трещины на земле в два пальца. Солончаки поросли уже отцветшим ковылем. Местами края солончаков обозначены красной, как кровь, полосой рапы [84] , выказывая границы некогда высохшего озерца.

В иных местах на солончаке можно наступить ногой и не потревожить ни одной былинки ковыля. Зато в низинах, в сухих промоинах от дождевых ручьев ковыль растет густо и высок, человеку в пояс. Тут и крупному зверю можно спрятаться.

Васек увидел одиноко стоящий колодец с журавлем:

– Наберем воды.

– Здесь вода в колодцах солоновата, горчит. А в озерах пресная. Возьмем озерной. Потерпи.

К югу холмов все больше. С вершин пологих холмов открывались во все стороны живописные виды. Видно верст за пять-семь.

Однако укрыться от неприятельского взора здесь легче, чем на равнине. С вершины холма зачастую не видно, что делается у его подножия, а тем более того, что за соседним холмом. Можно пройти в одной версте от селения и не заметить его. Местность располагала к скрытым поселениям.

В низинах нередко озеро или цепочка озер, заросших высокими травами, камышом, осокой и вейником и еще деревьями: вязом, оскорем, ветлой. Зеленое пятно в низине, а при приближении заметишь блеск воды. Оазисы длиной в несколько сот саженей давали жизнь прорве водоплавающей птицы. При приближении звероловов в небо поднимались целые тучи бакланов, баб, цапель, фламинго, гусей, уток разных пород и окрасок.