– Вы где?

– В трех километрах западнее Каровска, на разбитой грунтовке, черт бы ее побрал.

– В поселок не заезжайте, выходите на шоссе в двух километрах западнее Каровска, следуйте прежним курсом с небольшим отклонением на восток. Мы ждем вас на стоянке дальнобойщиков.

– Понял.

– Как настроение бойцов?

– Хреновое.

– Подавлены?

– Точно не определишь. Одни просто недовольны, другие злые как собаки.

– Ничего, дома расслабятся.

– Плохо, что погибших хлопцев не взяли из рощи.

– Плохо? Тогда ответь, почему ты их не взял? Ведь в роще остались не только убитые, но наверняка и раненые.

– А куда бы я их дел?

– Так какого хрена скулишь, если не мог взять погибших и раненых? Жду на площадке. Конец связи! – Лютый отключил телефон и плюнул в открытое окно.

– Ты чего? – спросил Безобраз.

– Чего? – переспросил сотник. – Что мне докладывать Миковичу? Мол, мы провалили операцию и сбежали из Зареченска побитыми псами?

Дунич нагнулся к нему и проговорил:

– Ты, Влас, вали все на Городича, на офицеров, которые командовали группами усиления, и на командира батальона национальной гвардии. Мол, развели бардак, особенно Городич. Ты же сделал все возможное. Не твоя вина, что охрана аэродрома пропустила к технике диверсантов. И уж тем более в том, что командиры частей бригады отказались выполнять приказы верховной власти. Про национальную гвардию и говорить нечего. Те сами по себе. Ты сделал что смог, хоть один батальон, но поднял на штурм, заставил гвардейцев идти на город. Ну а то, что все закончилось крахом, это уже издержки войны.

Лютый повернулся к Дуничу:

– Как ты сказал? Издержки войны?

– Да, а что?

– И где слов таких набрался?

– Слышал, как по «ящику» генерал какой-то говорил об этих издержках.

– Сам-то понимаешь, что это значит?

– Мне оно надо?

– Да, послал бог помощников. Нет, дьявол. Все мы давно продали ему душу. Ладно. Чего мы тут сидим и паримся? Пошли в лес, там и дышится легче, и душа успокаивается.

Бандиты вышли из внедорожника и развалились на молодой траве, покрывавшей довольно обш

ирную поляну недалеко от асфальтированной площадки.

«Уралы» во главе с заместителем Лютого Скарабой сбились с дороги. Головная машина уткнулась в развилку.

Водитель спросил:

– И по какой поедем?

Скараба заявил:

– А черт его знает. Обе вроде ведут на юг, но правая может уйти к Каровску, так что давай по левой.

Водитель свернул, куда ему было указано. Колонна ползла по ней около сорока минут, потом наконец-то впереди показалось шоссе.

– Вроде выбрались, – проговорил Скараба.

– Слева по шоссе идет автобус, на нем красный крест. Никак медики спешат к Зареченску, – доложил водитель передового «Урала».

– Гуманисты чертовы! Наверняка власти, чтобы как-то замять конфликт, выслали сепаратистам помощь, а наши хлопцы подыхают в роще.

– А может, к нашим они и спешат?

– Угу, к нашим. От наших теперь все открестятся. Представят штурм как столкновение отрядов сепаратистов или еще чего-нибудь для Запада придумают.

– И что делать будем?

Скараба высунулся из окна и крикнул боевику, сидевшему в кузове:

– Иван! У кого остались «Мухи»?

– У Грицко да Андрея.

– Пулемет?

– У Василя, но всего с одной коробкой.

– Стоп! – приказал Скараба и выпрыгнул из «Урала». – Грицко, Андрей, Василь, к машине!

Боевики тут же спрыгнули на землю, имея при себе два гранатомета РПГ-18 и пулемет ПК.

Скараба указал на приближающийся автобус и спросил:

– Видите «ЛАЗ»?

– Это с крестом? – спросил Грицко.

– Да! Минут через пять он будет напротив нас. Приказ – расстрелять его!

– Но это вроде как санитарный автобус, – сказал Василь.

– Санитарный, с медиками. Они едут помогать тем, кто наших хлопцев убивал да калечил. Это такие же сепаратисты, жуки колорадские. Но хватит базарить. К бою!

Грицко и Андрей сняли гранатометы, открыли задние крышки, развернули трубы. Автоматически открылись передние крышки, предохранительные стойки с диоптрами и мушками поднялись в вертикальное положение. Стрелки взвели ударные механизмы и доложили о готовности. Рядом с ними на земле устроился Василь, установил пулемет на грунт и передернул затворную раму.