– Почему вы пошли работать? Нелегко совмещать работу с учебой. Галина сочла нужным перевести разговор на другое.

– Пошла, чтобы научиться кое-что делать своими руками.

– Значит, работаете для практики?

– Конечно, но и зарплата мне не мешает.

– Часть денег отдаете Надежде Семеновне?

– С какой стати! Мне есть на что тратить и зарплату, и стипендию. Что так укоризненно смотрите? Да, и на рестораны. Кто-то ведь должен ходить в рестораны, если они существуют.

– Но есть определенные расходы по дому.

– Ну и что? Отец получал больше чем достаточно. Надежда Семеновна тоже не бедненькая. Только он тратился на книги, а она на наряды, хрусталь... Паша мне покупал больше, чем они. Когда он уехал в село, я два года проходила в одних и тех же джинсах.

Она капризно надула губы.

– Паша и сейчас помогает вам?

– Сейчас у него есть на кого тратить деньги, - насупилась Лариса.
– К тому же теперь я не нуждаюсь в его помощи. В конце концов, кто он мне!

– Вам лучше знать...

В комнату заглянула сухопарая женщина, вежливо поздоровалась с Галиной, спросила Ларису многозначительно:

– Не звонил?

Лариса не ответила, но метнула на женщину сердитый взгляд. Та обиженно поджала тонкие блеклые губы, вышла из комнаты.

– Тетя Аня!
– вдогонку ей крикнула Лариса.
– Пожалуйста, приготовьте нам кофе!

"А у тебя что, руки отнялись?" - едва не вырвалось у Галины. Лариса вызывала в ней противоречивые чувства - в этой рослой, красивой девушке было немало привлекательного, рождающего симпатию: непосредственность, совестливость, готовность к самопожертвованию и, в то же время, она как бы стыдилась этих своих качеств, маскируя их то экстравагантными, большей частью неуместными выходками, то вызывающим цинизмом, ложью, что было скорее всего напускным, заимствованным, но уже привычным.

– Так вот, к вопросу о Новицком, - обхватив колени и подтянув их к подбородку, сказала Лариса: - До семнадцати лет я была влюблена в него, хотя влюбляться в родственников старомодно. Это когда-то вовсю флиртовали с кузенами, сейчас - не принято. Но у меня так получилось: надо было в кого-то влюбиться, лучшего не нашла. Вначале таилась от себя и от него, потом только от него, потом осмелела - попыталась кокетничать, но получила по затылку. Конечно, обиделась, но вскоре поняла, он прав; любовь явление преходящее, не успеешь оглянуться, а ее уже нет. Так что лучше держаться друг друга без этих излишеств. Тем более, что, кроме него, у меня никого не осталось.

– А Надежда Семеновна?

– С Надеждой Семеновной я сосуществую и только.

– Говорят она неплохо относится к вам.

– Неплохо. Но если бы не Пашка, я бы пропала! Особенно после того, как умер папа...

Тетя Аня принесла кофейник, сахарницу, печенье. Заметив на столе бутылки со спиртным, строго посмотрела на Ларису:

– Опять?

– Ага, - сказала Лариса.
– Очередной запойчик.

– Типун тебе на язык!

– Вы всегда были добры ко мне, тетя Аня.

– У Надежды взяла?

– Любовник принес.

– Эх ты! Постыдилась бы подруги. Девушка первый раз в доме. Что она подумает о тебе?

– Что я взяла с кого-то дурной пример.

– Не слушайте ее! Неправда это, - как показалось Галине, испуганно обратилась к ней тетя Аня.
– В этом доме плохого не было и нет. Болтает невесть что!

– Она пошутила, - сказала Галина.
– Не очень удачно, но я поняла она шутит.

Когда тетя Аня ушла, Лариса ткнулась в колени лицом.

– И вы даете мне подзатыльники!
– не глядя на Галину, буркнула девушка.

– Зачем вы рассердили ее?

– А затем, что надоело! С утра до вечера только слышишь: не делай этого, делай то. Хотя бы в унисон поучали, а то каждая на свой лад дрессирует: одна в святую подвижницу норовит обратить, другая - в светскую львицу. В этом доме только с одним человеком можно по-человечески говорить!

– Что вас связывает с Донатом Боковым?
– выдержав паузу, спросила Галина.

– Сейчас - ничего.

– А раньше?

– Он был моим женихом.

– Вы его любили?

– Я уже сказала, кого любила и с кем флиртовала. А он был моим женихом.

– Что-то не совсем понимаю.

– Ну как вам объяснить? Он сделал мне предложение. Вначале я растерялась - все-таки разница двенадцать лет, до этого не представляла себя с ним. Но он не торопил меня, и я подумала: а почему бы нет? Других серьезных предложений не было, а мне уже шел двадцатый год.

– А что случилось потом? Вы поссорились?