– Значит, что, если не принять никаких мер, всю линию может затопить.

– И что теперь делать?

– Останавливать воду, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал водитель.

– Как?

– Есть средства… Только…

– Только что?

Водитель бросил на асфальт окурок.

– Только не все успеют выйти.

Они замолчали. Каждый молчал по-своему. Каждый не глядел на другого.

– Зачем ты это сказал? – спросил Назимов.

Водитель недоуменно вскинул брови.

– Я тебе ничего не говорил.

– Понял…

Назимов развернулся и побрел к микроавтобусу. Надо было перегонять материал в студию.

Он чувствовал себя совершенно разбитым и опустошенным.

Молодой человек с пышным начесом, скрывающим раннюю лысину, стоял с микрофоном в руке на площади автобусной станции.

– Мы ведем свой репортаж от станции метро «Тушинская». К сожалению, мы пока не располагаем никакими достоверными сведениями о том, что случилось в перегонном тоннеле между «Тушинской» и «Щукинской». Определенно можно утверждать одно – произошла очень крупная катастрофа. Количество жертв уточняется, но уже можно сказать, что их не менее ста человек.

«И скорее всего будет еще больше…» – добавил про себя Назимов.

Он не сказал это вслух, но Ирина смогла прочесть это в его глазах.

Она покачнулась. Высокие каблуки внезапно показались не такой уж надежной опорой, а мраморный пол – отполированным до блеска гладким льдом.

Если бы не охранник дядя Вася, вскочивший со стула и схвативший ее под руку, она бы обязательно упала.

– Телефон… – слабо сказала Ирина.

Охранник поставил перед ней аппарат.

– У тебя там кто-то… Да?

Она кивнула и стала набирать номер. Она набирала три раза и никак не могла попасть в отделение инфекционной больницы, где работал Гарин.

Наконец на том конце провода раздался певучий баритон.

– Да-да. Островский слушает!

Ирина сжала пальцами виски. «Как же его зовут? Как его зовут, этого Островского?»

– Владимир Николаевич… – это получилось непроизвольно. Онемевшие губы сами выговорили забытое имя. – Это Ирина… Гарина…

– Ирина Александровна, голубушка! Слушаю вас!

– Скажите… Скажите, Андрей… На работе?

Островский не отвечал.

– Почему вы молчите? А? – Она не выдержала и сорвалась на крик: – Почему вы молчите?!

– Ирина Александровна… Он… еще не пришел. – Слова давались старику с трудом, видимо, он уже знал последние новости. – Пожалуйста, возьмите себя в руки. Я скажу ему, он сразу же вам перезвонит.

– Перезвонит? Откуда? Из метро? – Ее душили слезы. Она затряслась и потом зарыдала в голос. – Из метро?! Что вы такое говорите?

– Успокойтесь, пожалуйста, – бормотал Островский, но Ирина его больше не слушала.

Трубка выпала у нее из рук и, качаясь, повисла на витом шнуре.

– Это мне… Это мне за все… За что, Господи?! За что?! – она стала медленно сползать по стойке.

Дядя Вася вскочил со стула, бросился к Ирине и подхватил ее под руки. В его возрасте подобные упражнения вполне могли закончиться обширным инфарктом.

– Да что же это? – причитал он. – Да что же это?

Он дотащил ее до туалета, открыл кран и плеснул в лицо пригоршню воды.

Через пару минут Ирина пришла в себя. Тушь и косметика стекали разноцветными струйками.

Василий Петрович отмотал пару метров туалетной бумаги и протянул ей вместо салфетки.

– Вытри лицо, красавица. Все будет хорошо.

Ирина посмотрела на охранника и четко, почти по складам, сказала:

– Я ведь не хотела… Чтобы все – вот так.

Она просительно заглянула в его глаза:

– Я же не виновата, правда?

Василий Петрович прижал ее к груди и погладил по спине.

– Конечно, милая, конечно…

Он не понял ни слова из того, что она говорила.

Немного успокоившись, Ирина снова набрала номер Константинова.

Владимир был таким цельным и надежным… Он должен что-нибудь придумать. Теперь она надеялась только на него.

Механический женский голос повторил, что «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», и Ирина почувствовала, что снова приближается к опасной грани, за которой начинается истерика.

И если бы не дядя Вася, так бы оно и случилось. Но он схватил ее за плечи, сильно встряхнул и громко чмокнул в щеку.