Шрифт:
Лют кивнул, и Ждана убежала.
Позади остались радостные хлопоты по венчании нового киевского князя. Пришли будни, и Святополк с головой ушел в дела.
Из-за мора, половецких постоянных набегов и засилья Всеволодовой дружины земля оскудела. Казна была почти пуста, и лишь по осени, когда соберут новую дань, можно было надеяться на ее пополнение. В отрочестве, поскитавшись с отцом и братом Ярополком по чужим странам, где Изяслав каждому королю и герцогу кланялся дарами и раздавал добро, выискивая помощь, а потом живя в богатом тороватом Новгороде, Святополк узнал истинную цену богатства. Есть у тебя золото, узорочье, многочисленные табуны и ухоженные земли с трудолюбивыми смердами - ты господин, нет ничего - и ты никто. Поэтому, взыскав с тиунов о княжеской казне, Святополк ужаснулся. Надо было копить богатство, пока все тихо.
Тишина нарушилась вскоре - в один из майских дней донесли сторожи, что на пути к Киеву замечены половцы.
До сей поры Святополку не приходилось воевать с погаными - он сидел в далеком Новгороде, потом в Турове, куда кочевники не доходили, и новый киевский князь просто не знал, что делать. Но воеводы успокоили князя - по весне половцы в набеги не ходят. Их время - разгар лета и осень, когда собирают урожай и можно вдосталь поживиться плодами чужого труда, а кони отдохнули и отъелись на сочной степной траве. Да и числом они были малы - не иначе, посольство.
Половецких послов во времена Всеволода в Киеве привечали, потому как старый князь и его сын с погаными предпочитали торговаться, а не воевать. И Святополк приказал допустить послов к себе.
Когда они вошли, подле Святополка были только его ближние бояре - из числа тех, кто сидел с ним в Новгороде, а после в Турове. Самые проверенные - советники Славута и Захар Сбыславич - стояли рядом, чуть подалее были Данила Игнатьевич и Ефрем Бонятич. Прочим, в том числе и сыновьям служивших отцу прежнего тысяцкого Коснячки и Ивана Чюдиновича, Святополк покамест не доверял.
Послов было шестеро - седьмым оказался ервей-толмач [10] , то ли холоп, то ли наймит. Евреи многие языки разумеют, поелику по всей земле скитаются - даже в Киеве своя община есть.
Святополк с удивлением рассматривал половцев - прежде никогда не приходилось видеть их вблизи. Невысокие, коренастые, дочерна загорелые и скуластые, с длинными лохматыми волосами, заплетенными в косы, и в любую жару кутающиеся в подбитые мехом свиты, они не сняли своих треугольных шапок-малахаев. Чуть прищуренные глаза смотрят цепко, у двоих лица почти славянские - видать, сыновья русских пленниц. Послы шли уверенно, чуть враскачку и чувствовали себя чуть ли не хозяевами, несмотря на то что ближняя дружина послов осталась за стенами Киева по давней привычке кочевников обитать на свободе.
[10] Толмач – переводчик.
Святополк не встал при их приближении, только кивнул на поклоны. Один из послов прижал руки к груди:
– Приветствую тебя, урусский каган, - неожиданно на русском языке, хотя и нечисто, произнес он.
– Я - Искал, а то Кизим, Атрок, Кза, Башкорт и Ургей. Мы приехали к тебе послами от великого хана, владыки степей от Дуная до Днепра, могучего Тугоркана Степного Барса. Неисчислимы его табуны и стада, его конница покрывает землю от края до края, и многие ханы склоняют перед ним головы.
Послы кивали головами на эти речи, но Святополк их почти не слушал. Он знал, что где-то в Киеве живет вдова Всеволода, крещеная половчанка Анна, и наверняка кто-то из половцев был ее глазами и ушами при этой встрече.
– Приветствую вас, гости дорогие, - сухо ответил Святополк.
– По обычаю, не откажитесь от моего угощения.
Он хлопнул в ладоши, и холопы вынесли мед и печеные заедки. Еврей-толмач что-то крикнул в двери - вбежали половецкие холопы, раскатали ковер, на который и уселись послы, поджав ноги. Холопы обнесли их медом. Святополк сдерживался, поджимая губы, - на поганых половцев, на чужаков переводить меды и иноземные вина! Неизвестно, с чем они пожаловали, а ты перед ними расстилайся!.. По лицам своих бояр видел он, что они разделяют его чувства, а Данила Игнатьевич зло кусает губы.
Послы пригубили мед и вино, качая головами и шепотом на своем языке обсуждая что-то. Святополк бросил вопросительный взгляд на толмача, но тот помалкивал.
– С чем пожаловали послы половецкие в Киев?
– спросил наконец князь, не выдержав. Искал, бывший старшим, не спеша развернулся к нему, на ладони придерживая чашу с недопитым вином, заговорил на сей раз по-половецки, и толмач стал быстро переводить:
– Явились мы от родов ханов своих, все мы беи и младшие ханы, за каждым из нас стоят наши колена, в них сотни и тысячи всадников, а за Тугорканом Степным Барсом, что послал нас, - тьмы и тьмы воинов. Нас все боятся - булгары дань дают, ясы и касоги голову склоняют, аланы [11] власть нашу признали, арабы и турки, византийцы и угры [12] … Ходили мы на Русь, ратились с вашими дружинами. А с каганом Всеволодом дружили. Он был умный каган, нас понимал, дарил нас подарками, платил нам дань. Урусы - сильные воины, с урусами надо дружить, и урусские каганы это знают.
[11] Аланы – см. 9 - ясы.
[12] Угры – венгры.
Святополк до белизны сжимал пальцами резные подлокотники стольца. Еврей-толмач говорит спокойно, словно не понимает ни слова и лишь повторяет заученное, но как узнать - не прибавляет чего от себя? Искал-бей продолжал говорить, его спутники кивали, негромко поддакивали.
– Чего же хочет от нас ваш хан?
– спросил Святополк, когда толмач умолк. Еврей не поторопился перевести слова князя - половцы явно понимали по-русски лучше, чем хотели показать.
– Мой хан, могучий Тугоркан, любимец Тенгри-хана, хочет от нового кагана урусов подтверждения старой дружбы. Мой хан велел передать: если не дадут нам дани, придем и сами возьмем, что пожелаем. Каган Всеволод давал нам дани, и мы не ходили на Русь. Будет ли давать дань новый каган?