Я просмотрел уже около трети репортажей, и насколько можно было судить, это была пустая трата времени. Для того чтобы быть убитым, Митч должен был написать о чем-то более важном. Ни один здравомыслящий человек не стал бы поднимать на ноги всю журналистскую братию и полицию из-за такой ерунды. Правда, оставалась возможность, что это был не здравомыслящий человек… Может, это был обыкновенный психопат?

В 12.30 я был в Проктор-Билдинг. Ночной дежурный бросил на меня нервный взгляд. Пять минут спустя вышла Далси, приветственно махнула мне рукой, и парень успокоился. Она успела переодеться: на ней была юбка и свитер. Она смахивала на девочку-подростка, прибежавшую на ночное свидание.

– Давно ждете?

– Пять минут. Как прошел прием?

– Блестяще. Жаль, что вы ушли так рано, а то могли бы увидеть великих мира сего, великих глав великих наций.

Я тихонько выразил свое мнение по этому поводу, и она подавила смешок, кинув на меня сияющий взгляд.

У Далси был ключ от частного лифта, который в мгновение спустился и домчал нас до десятого этажа – царства фотографов. Она нашарила выключатель, включила свет и повела меня по коридору мимо лабораторий, мимо стендов, на которых были выставлены фотографии моделей на фоне экзотических растений. Наконец мы подошли к комнатам фотографов, где на одной из дверей я увидел табличку “Теодор Гейтс”.

– Вот мы и пришли. – Она распахнула дверь, вошла, включила настольную лампу и подошла к каталогу, стоявшему у стены. – Сервис, не так ли?

– Грета Сервис, – кивнул я.

Она выдвинула ящик, пробежала пальцами по конвертам и вытащила один из них с фамилией Греты, напечатанной на машинке. Внутри находились дубликаты тех фото, которые мне уже показывали у Далси, и еще краткий перечень работ, которые выполняла Грета. Адрес был тот же: Гринвич-Виллидж.

– Не годится. Мне нужен последний адрес, – сказал я.

Она сунула конверт обратно в ящик и захлопнула его.

– Погодите минутку. – На столе Гейтса стоял вращающийся барабан с карточками. Она повернула его. – Может быть, вот это?

Я взглянул на карточку, там стояло имя Греты, адрес “Гринвич-Виллидж” был перечеркнут, под ним стоял новый адрес: Сандло Отель, четырехразрядная ночлежка на Восьмой авеню. Какие-то значки внизу карточки, может быть, что-то говорили Гейтсу, но мне они были непонятны. В углу было одно имя “Хауэл”.

– Ну? – нетерпеливо спросила Далси.

– Это единственная нить, которая появилась у меня. Я собираюсь проследить ее.

– Может быть, вам лучше сначала позвонить?

– Нет. Боюсь, что спугну ее. – Я сжал руку Далси. – Спасибо, киска, я этого никогда не забуду.

Легкая дымка грусти мелькнула в ее лице.

– Не будет ли это нахальством, если… ну, я попрошу вас разрешить мне пойти с вами. Вы думаете, что я слишком любопытна?

Я взял ее за руку.

– Конечно, пойдем вместе, почему бы и нет?

* * *

Мы вышли из такси у Сандло Отеля и вошли в холл. Здесь жили люди, которые были бедны или слишком стары, чтобы найти что-нибудь поприличнее. Воздух в холле был затхлый и пропахший табаком, и этот запах запустения, казалось, витал в воздухе в течение долгого времени. Ковер, лежавший перед несколько скособоченными потертыми деревянными креслами, был весь в залысинах. Унылые пыльные пальмы в горшках торчали по углам холла, два растения стояли возле лифта, на котором висела табличка “Неисправен”.

Портье за стойкой сам по себе был анахронизмом. Он дремал в своем кресле, возле него стояли три пустые пивные бутылки. Я подошел к нему и спросил:

– У вас живет некая Грета Сервис?

Он посмотрел на меня сонным взглядом и покачал головой.

– Такой у нас нет.

– Вы уверены?

– Я же сказал вам.

Тут я вспомнил имя, написанное внизу карточки Греты, и спросил:

– Ну, а как насчет Хауэл?

Он полуобернулся и бросил взгляд на список, висевший на стене.

– 203, второй этаж, – и потянулся к телефону.

– Не утруждайте себя, – сказал я ему.

В какое-то мгновение он хотел рассердиться, потом посмотрел на меня широко раскрытыми глазами и отшатнулся. Пожав плечами, он снова удобно уселся в свое кресло. Я взял Далси за руку и увлек ее к лестнице.

Мне пришлось постучать два раза, прежде чем из-за двери раздался какой-то приглушенный звук. Я постучал еще раз, и тогда сонный голос произнес:

– Сейчас, сейчас, не ломайте дверь.