Я ощутила исходящую от корабля грусть. Другого слова я просто не нахожу.

Его душа также нуждается в лечении. В этом я ему помочь не могу.

Ты можешь заставить его забыть то, что помнить не следует?

Для этого потребуется стереть огромные информационные массивы его памяти. Вместе с воспоминаниями об Икуаре он лишится и многих других воспоминаний.Помолчав, Джаг добавил проникновенно: Тина, будет неправильно, если мы сотрем из его памяти то, что является частью его «я». Если ему необходимо стать прежним, его нужно лечить.

Я не хочу, чтобы ему было больно.

В ответе Джага я почувствовала нежность.

Я тоже. Мы оба не хотим этого.

Джаг, послушай...

Спи, Тина.

Перед моим лицом снова заструился туман.

Нет! Подожди!Я изо всех сил боролась со сном. Что ты там сказал, еще на Цилиндре, будто я тоже рон?

Эльтор понял это, как только встретил тебя.

Когда мы были на Земле, ты сказал, что тебе неизвестен мой пси-рейтинг.

Я сказал, что не могу точно определить его в цифрах. Рейтинг ронов порой очень сложно определить — он у них слишком велик.

Почему Эльтор не сказал мне этого?

Он опасался, что ты не сможешь скрывать свое истинное знание, если окажешься в ситуации вроде той, в которую ты угодила.

Он был прав.

На «Эпсилани» я подсоединил твои Кайл-центры к моему Расширенному Интеллекту,продолжал Джаг. Когда наемники изолировали меня, они тем самым заглушили и твои Кайл-поля.

Лучше бы ты защищал Эльтора.

Я не мог делать два дела одновременно. Это могло бы вызвать перенапряжение моих резервов.

В следующей мысли корабля прозвучала нескрываемая боль.

Я оказался перед выбором.

Но почему я?

Тебе это было нужнее. А они уже знали, кто он такой.

Джаг...

Спи, Тина.

Перед моим лицом снова закружился туман.

Джаг, подожди! Эти Тау-ракеты...

Спи!

Я погрузилась в сон.

Над горизонтом нависло красное рейликонское небо с перистыми розоватыми облаками. Прямо над моей головой оно имело сероватый оттенок, а с противоположной стороны горизонта становилось практически черным.

Мы с Эльтором стояли совершенно одни. Со всех сторон нас окружала бескрайняя пустыня. Во всех направлениях, сколько хватал глаз, тянулись низкие красноватые холмы. Вдали торчали зубья дальних скал, вонзаясь в кровавое небо подобно пальцам скелета. Линия горизонта казалась к нам гораздо ближе, чем на Земле, а сила притяжения была значительно слабее. Хотя Рейликон представлялся мне похожим на Марс, на самом деле он был не таким ярко-красным, как ближний сосед Земли. Его биосфера имела более сложный характер, а насыщенная кислородом воздушная оболочка придавала дневному небу бледно-голубой оттенок.

Эльтор был по-прежнему одет в форменные брюки и ботинки; правда, вместо мундира на нем теперь был черный пуловер ручной вязки. Свою пилотскую куртку он отдал мне. Я набросила ее поверх платья — мне она доходила до бедер. Сшитая из того же изолирующего материала, что и вся форма, куртка имела его собственную сеть.

Мы стояли, устремив взгляд на небо. Бледневшая прямо у нас на глазах звездочка — улетавший от нас Джаг — вскоре совсем растворилась в небесной вышине.

— Как ты думаешь, он сможет вернуться самостоятельно, без пилота? — спросила я.

— Трудно сказать, — ответил Эльтор.

Мне хотелось хоть как-нибудь утешить Эльтора, больно было видеть выражение муки на его лице. Однако после того как Джаг вернул нас обоих к жизни, Эльтор оставался каким-то отстраненным и замкнутым.

— Джаг был прав, — сказала я. — Здесь мы будем в большей безопасности. И ты, и я.

— Ему нужен пилот.

Похоже, Эльтор так и не смог примириться с тем, что его друг и товарищ теперь летает один.

Внезапно до меня донесся какой-то грохот. Когда я окончательно пришла в себя, стало ясно, что дрожит земля. Мне тут же вспомнилось то давнее утро в Чиапасе, когда произошло землетрясение. Когда оно закончилось, мои дядя и тетя были мертвы, наш дом разрушен, наши овцы пропали, наш урожай погиб.