Шрифт:
– Да, - прервала она, наконец затянувшееся молчание, - не хватает здесь славного Михаила Львовича. Муж он многоопытный, а потому очень помог бы нам своими дельными советами.
– В нашем деле, матушка, дядя Михаил Львович мало чем мог бы помочь, - возразила Елена.
– Ты, дорогая, плохо знаешь своего дядю. Его достоинства воистину велики.
– Если бы дядюшка действительно, был столь умён, как все в нашей семье говорят, он едва ли угодил бы в темницу.
– А ты не хули его, не хули! Всяк в беду попасть может. Ты бы лучше умолила муженька освободить Михаилу Львовича из темницы. До сих пор не чувствую я, что моя дочь стала великой княгиней!
– Говорила я Василию Ивановичу о бедствиях, которые Михаил Львович терпит в заключении, и великий князь незамедлительно велел снять с него оковы.
– И только-то?
– Василий Иванович сказал также, что скоро выпустит его на поруки, а затем и вовсе помилует.
– Хитёр государь! Вроде бы и уступил жёнушке, а сам своё гнёт.
– Великий князь московский, - вмешался в разговор Михаил, - не чета ясновельможным панам литовским, многие из которых под каблуками своих жён находятся.
– Не о том вы все говорите!
– закричал Юрий.
– Тише ты!
– шикнула на него княгиня Анна и, уставившись пронзительным взглядом на Михаила, спросила: - Веришь ли ты в поведанное блаженным? Не выдумка ли это ворогов наших?
– А почему бы не верить, матушка? Надёжные люди сказывали, будто при пострижении Соломония уверяла митрополита Даниила, что беременна, только митрополит, торопясь выполнить волю государя, не внял её словам.
– О рождении Соломонией сына известно не только со слов блаженного.
– Анастасия отложила в сторону рукоделье.
– Мои сенные девки слышали об этом от жены казначея Юрия Малого, только что возвратившейся из Суздаля с богомолья.
– Что же мы должны делать?
– А разве ты, матушка, не знаешь, что нужно делать?
– ехидно спросила Анастасия.
– И ты, и дядюшка наш разлюбезный, Михайло Львович, поднаторели в подобных делах. Или забыла, как дядюшка поступил со своим заклятым врагом Яном Заберезским? [82] Жигимонт до сих пор уверяет всех, будто Михаил Львович посягнул на здоровье его брата, Александра, и своими чарами свёл в могилу.
– Ушам бы моим гнусных речей твоих не слышать!
82
Воевода виленский Ян Заберезский во время пребывания Михаила Львовича Глинского в Литве громко обзывал его изменником. Оскорбленный князь, установив связи с Василием Ивановичем, явился со своими людьми к замку, где жил Ян Заберезский. Слуги Глинского ворвались в спальню пана, отсекли его голову и на сабле поднесли господину. Михаил Львович приказал утопить её в озере.
– Опять вы не о том судачите!
– вмешался Юрий.
– Мы должны решить, кто должен ехать в Суздаль.
– Уж не желаешь ли ты сам помчаться сломя голову в Суздаль, чтобы лишить живота Соломонию вместе с её младенцем?
При этих словах Анастасии Иван боязливо поёжился в своём углу.
– Я думаю, - продолжала Анастасия, - у нашей матушки найдутся для этой цели подходящие люди. Не так ли, матушка?
– Люди-то у меня найдутся, да не ведаю я, как ими лучше распорядиться.
– А чего тут думать? Пусть дадут они Соломонии зелья, от которого заснёт она на веки вечные.
Михаил недовольно поморщился.
– Много ли в том проку, если Соломонии не станет? Дело сейчас не в ней, а в младенце, если он действительно родился, а не является злым вымыслом Сабуровых. Грудного младенца кормят материнским молоком, его не так-то просто опоить зельем. К тому же, если Соломонии не станет, великий князь, вполне возможно, захочет взять младенца на воспитание. Это не в наших интересах. Мне думается, следует похитить дитё у Соломонии.
– И я так же думаю, дети мои. Есть у меня на примете одна бывшая монашка. Сегодня же пошлю её в Суздаль.
Михаил Васильевич Тучков не любил делиться своими мыслями с кем бы то ни было, кроме сына. Так казалось ему безопаснее. Князю вскоре стало известно, что Глинские собрались в покоях Елены. Не осталось тайной и решение, принятое ими.
– Сын мой, нужно срочно послать верного человека в Суздаль оповестить матушку Ульянею о беде, грозящей Соломонии. Пусть поспешает.
Василий согласно кивнул головой.
– Как же матушка Ульянея отведёт от Соломонии беду?
– Мне видится только один путь к тому: надо разлучить Соломонию с младенцем. Его следует спрятать у надёжных людей в местах, где некогда жила Соломония. У неё, думается мне, остались там и родичи и верные люди.
Даниил был сильно обеспокоен словами юродивого. Если сказанное им окажется правдой, ему не миновать гнева великого князя. От этой мысли митрополиту стало холодно и неуютно. Успокаивало его лишь то, что от игуменьи Ульянеи до сих пор никаких вестей не поступало. Случись такое в монастыре, митрополита обязательно оповестили бы.
«К тому же сам государь ратовал за пострижение Соломонии, а я лишь выполнил его волю. Не послать ли своего человека в Суздаль? Нет, лучше пока выждать. Ни к чему плодить пересуды и домыслы».