По состоянию на июнь 1942 г. в распоряжении группы армий «Центр» был 3641 француз{268}.

Легион, который все еще назывался полком, но сути, представлял собой два отдельных батальона и не имел командира. Видимо, этого и добивались немцы, приложившие руку к тому, чтобы сместить Лабонна с должности командира легиона. Немцы вели подготовку батальонов в соответствии со своими представлениями, которые были связаны с выполнением охранных и антипартизанских задач, поскольку французских легионеров решили привлечь к подавлению советского сопротивления в тылу вермахта.

Война, которая велась в СССР в рамках расово-мировоззренческого противостояния, сопровождалась крайним ожесточением и огромным количеством преступлений против гражданских лиц; особенно хорошо это противостояние видно на примере войны в тылу.

Главными целями войны на Востоке, как пишет германский специалист Штрайт, были: уничтожение «еврейско-большевистской» правящей элиты СССР (в т.ч. восточноевропейских евреев); порабощение славянских народов (и их частичное уничтожение); создание колониальной империи на лучшей части территории СССР; создание в континентальной Европе «великого пространства» под немецким господством для дальнейшей борьбы с англосаксами{269}. К частичному уничтожению можно отнести и трагический сюжет с военнопленными, которых считали частью коммунистической системы{270}.

Основы будущей «восточной политики» были определены Гитлером на пятичасовом совещании 16 июля 1941 г. Как пишет американский специалист Фриц, Гитлер определил цели германской политики как: «Во-первых, управление; во-вторых, господство; в-третьих, эксплуатация»{271}. Таким образом, весь «поход на Восток» имел колониально-идеологический характер и цели: с одной стороны, была цель расширения государства и захвата ресурсов; с другой стороны, была борьба мировоззрений «Новой Европы» с «еврейским большевизмом» и «азиатским варварством».

Полному уничтожению подлежали евреи, коммунисты, а также все те, кто выступал против «нового порядка» (партизаны, диверсанты, саботажники, информаторы и т.д.). В случае неповиновения население ликвидировалось как пособники партизан. Немаловажно и то, что евреев на первом этапе оккупации (1941–1942) уничтожали наравне с партизанами, связывая оба понятия и в идеологическом плане приравнивая уничтожение первых к ликвидации последних{272}.

Не лояльное к оккупантам население делилось ими на две категории: «пособник бандитов» («Bandenhelfer») и «подозреваемый в связях с бандитами» («Bandenverd"achtige»). «Пособников» уничтожали всегда; формально «подозрительных лиц» должны были отправлять в концлагеря (приказ Гиммлера от января 1943 г.), однако чаще их также убивали{273}. Колониальная политика совмещалась с использованием местных жителей для формирования коллаборационистских подразделений: некоторые военные либо не разделяли нацистской идеологии, либо поступались ей в целях военной целесообразности. Они считали, что тактика покорения Востока и превращения его в колонию контрпродуктивна. Гитлер, с одной стороны, не одобрял этого, руководствуясь «восточной политикой»; с другой стороны, он разрешал формировать легионы (опять же, с рядом ограничений) из «восточных народов».

Каков вывод? Местное население, в контексте осуществления заданных колониальных и эксплуатационных целей, не подвергалось тотальному уничтожению, как те же евреи, однако воспринималось как «низкокачественное» и равным не считалось. При этом из числа этого же населения вербовалась полиция и из числа этого же населения люди угонялись на принудительные работы. Немецкий специалист Кнопп считает, что гражданские лица оставались «бесправной массой», поступать с которой можно было по собственному усмотрению{274}. Это отношение и позволило аптипартизанской борьбе принять беспощадные формы.

Целью большинства операций являлась ликвидация партизанских сил; для осуществления этого применялись различные методы боевых действий{275}. Был также «метод создания “мертвых зон”». Кнопп считает, что этот метод все чаще начал использоваться с 1943 г. При таком подходе часть гражданского населения эвакуировалась из больших областей, а всех оставшихся после этого признавали партизанами и планомерно убивали{276}.

Все эти действия преследовали цель подавления и ликвидации партизанского движения. Попутно шел захват ресурсов, а также уничтожение как можно большего количества гражданского населения, которое, с точки зрения оккупационных властей, сотрудничает или помогает партизанам (например, обеспечивает их продовольствием).

Подобная политика не принесла нацистской администрации ничего, кроме озлобления населения, определенная часть которого до этого старалась сохранять нейтралитет и хоть как-то выжить в развернувшемся вокруг хаосе войны. Уничтожение деревень приводило к тому, что жители уходили в лес к партизанам или начинали сотрудничать с ними, что вновь запускало механизм репрессий. Одна жестокость накладывалась на другую, вызывая взаимное «озверение» сторон. Особую остроту войне за линией фронта придавали элементы гражданского противостояния в среде местного населения: в партизанской войне не было «чистых категорий», т.е. только лишь оккупационных войск и партизан.

В соответствии с заданными целями войны на Востоке выходили и приказы, которые в той или иной мере регулировали отношение к населению и поведение военнослужащих на оккупированных территориях. Самым известным в этом отношении является приказ Кейтеля от 13 мая 1941 г. «О применении военной подсудности в районе операции “Барбаросса”»{277}. Общий колонизаторский настрой «восточного похода» в достаточной степени объясняет появление подобных «разрешающих» приказов, с санкциями на любые меры.