е) издать закон, чтобы в Церкви Русской всё подведено было под правила соборов отцов греческих, и поручить исполнение закона людям благонадёжным, приверженцам унии: возникнут споры, дойдут до государя, он назначит собор, а там можно будет приступить и к унии…

з) намекнуть чёрному духовенству о льготах, белому о наградах, народу о свободе, всем — о рабстве греков;

и) учредить семинарии, для чего призвать из-за границы людей учёных, хотя светских» [18] .

Нужно сказать, что эта коварная политика иезуитов в царствование Алексея Михайловича увенчалась почти полным успехом. Русское государство и русский народ были разделены — если пока не физически, то духовно без всякого сомнения: Русская Церковь раскололась, причём та её часть, которая приняла реформы и продолжала пользоваться поддержкой правительства, на столетия заразилась духом латинства, а впоследствии — и протестантизма, усвоив многие западные обычаи и догматы.

Однако была и другая часть русского общества, оставшаяся верной церковной старине и получившая у историков название «старообрядцев». Что и говорить, название совершенно неверное и неточное, поскольку название это суживает понятие исключительно до внешних сторон религии, тем более что само слово «обряд» было введено уже позднее, в петровские времена. Но любая попытка дать определение тому духовному движению, которое противостояло реформаторам, неизбежно будет нести на себе следы той или иной идеологической позиции. Так, например, вплоть до начала XX века во всей литературе, издаваемой синодальной церковью, церковные и светские учёные для обозначения старообрядчества использовали термин «раскол», а старообрядцев иначе как «раскольниками» не называли. О старообрядцах говорили как об «отделившихся», «отколовшихся» от греко-российской церкви. Нередко подобные определения можно встретить и в современных религиоведческих исследованиях и справочных изданиях. Однако такой взгляд на старообрядчество совершенно противоречит важнейшим положениям старообрядческой религиозной доктрины. Согласно этой доктрине, старообрядчество никогда не отделялось от Православной Церкви и, как её часть, возникло в I веке нашей эры вместе с основанием христианства. В этом смысле гораздо корректнее и нейтральнее определение, предлагаемое профессором М.О. Шаховым: «Старообрядчество (или староверие) — общее название русского православного духовенства и мирян, отказавшихся принять реформу, предпринятую в XVII веке патриархом Никоном, и стремящихся сохранить церковные установления и традиции древней Русской Православной Церкви» [19] .

Как бы то ни было, трещина в русском обществе XVII века, разделившая его на старообрядцев и новообрядцев, проходила гораздо глубже чисто обрядовых различий, сколь бы ни были они важны для средневековой картины мира. Как отмечают современные авторы, «смысл раскола сосредоточивался вокруг реформ Никона, связанных с исправлением книг религиозного содержания и изменением некоторых обрядов. Однако эти конкретные факты, случись они раньше или позже, могли бы оказаться незамеченными. Значит, в них проявилось нечто большее, а именно, столкнулись две традиции в понимании веры и в видении церкви, а следовательно, две картины мира, которые культурному канону в его средневековом варианте удавалось примирять. То, что раскол имел такой общественный резонанс, означает, что на новом витке истории, когда не только государство, но и вся русская цивилизация переживала надлом, когда в этой цивилизации становится предельно активной личность, притягательной оказывается традиция в русском православии, являющаяся демократической (то есть старообрядчество. — К К).

Если проводить параллели с XX веком, то, по сути дела, уже в XVII веке Россия переживала нечто, предвосхищающее революцию начала нашего столетия и последующую за ней гражданскую войну, сопровождавшуюся истреблением огромной массы соотечественников, изгнанием их в другие страны, переселением на другие территории» [20] .

После начала церковных реформ многие православные священники и простые верующие не согласились принять нововведения и отказались признавать законность новообрядческой иерархии. Упорство русских людей в сопротивлении реформам вызвало волну преследований и казней со стороны правительства и господствующей церкви. Первой жертвой пал епископ Коломенский Павел, единственный из архиереев не побоявшийся открыто выступить против властолюбивого и гордого патриарха и без соборного суда лишённый за это кафедры. На соборе 1654 года Никон собственноручно избил епископа Павла, сорвал с него мантию и велел немедленно отправить в ссылку в далёкий северный монастырь. Там епископ был подвергнут тяжёлым мучениям, а затем, как гласит предание, заживо сожжён в срубе. Вслед за епископом Павлом в ссылки отправились и другие активные противники реформ — протопопы Иван Неронов, Аввакум, Логин и Даниил.

Властолюбие и гордость Никона, стремившегося стать в православном мире тем же, кем в мире западном был римский папа, вскоре привели его к разрыву даже с поддерживавшим его царём Алексеем Михайловичем, и в 1658 году он самовольно оставляет патриарший престол, бросая, таким образом, свою паству на произвол судьбы. Никон думал, что его будут упрашивать вернуться назад, как некогда упрашивали стать патриархом, но царю и его окружению он уже был не нужен. «Мавр сделал свое дело» — чудовищный маховик реформы был запущен.

С устранением от церковных дел Никона ситуация в Русской Церкви не улучшилась. Новый собор 1666–1667 годов с участием заезжих восточных патриархов, которые, как оказалось впоследствии, сами уже давно были низложены со своих престолов собором епископов и поэтому не имели никакого канонического права решать русские церковные дела, осудил и Никона, и старые обряды. Вся многовековая традиция русской святости была поругана и предана проклятиям. Чтобы заставить русский благочестивый народ принять новую веру и новые книги, собор, прозванный в народе «разбойничьим», благословлял подвергать ослушников соборных определений тягчайшим мучениям: заточать их в тюрьмы, ссылать, бить говяжьими жилами, отрезать уши, носы, вырезать языки, отсекать руки. В наказе собора духовенству говорилось: «Аще кто не послушает нас в едином чесом повелеваемых от нас или начнет прекословити и вы на таковых возвещайте нам, и мы таковых накажем духовно, аще же и духовное наказание наше начнут презирати, мы таковым приложим и телесные озлобления» [21] . В оправдание гонений участники собора ссылались на Священное Писание, толкуя его на свой лад: «Но зане же в Ветхом Завете бывшая сень, образ и прописание бяху в новой благодати содеваемых, убо и жезл сей видится нечто прообразование быти». Церковный историк А.В. Карташев прямо называет вещи своими именами, отмечая, что именно в этот период «впервые в жизни Русской Церкви и государства применена была система и дух западной инквизиции». Появление «православной» инквизиции, созданной по образцу католической, явилось одним из наиболее «выдающихся» результатов церковной реформы XVII века. Впоследствии созданный Петром I Святейший Синод, обосновывая в книге «Пращица» необходимость создания инквизиции, прибегал к такому кощунственному разъяснению: «Если в ветхозаветной церкви непокорных “повелено убивати”, кольми паче в новой благодати непокоряющихся святей восточной и великороссийстей церкви подобает наказанию предавати, достойно бо и праведно есть: понеже тамо сень, зде же благодать; тамо образы, зде же истина, тамо агнец, зде же Христос». Эту идею разделяли ведущие архипастыри господствующей церкви. Так, местоблюститель патриаршего престола митрополит Рязанский Стефан (Яворский) утверждал: «Сия же вся прилична суть еретиком: убо тех убивати достойно и праведно» и в своей книге «Камень веры» доказывал, что «Златоустый святый с прочими татей и разбойников толкует быти еретиков… Иного на еретика врачевания несть паче смерти».

«Определения собора 1666–1667 гг. были настолько ошеломляющими, в них было так много бессмыслия и безумия, что русский народ счёл их за “дьявольское наваждение”. Многие думали, что это временный туман, который должен скоро рассеяться» [22] . Однако этого «тумана» не смогла рассеять даже смерть 29 января 1676 года (через неделю после взятия Соловецкого монастыря) главного инициатора церковных реформ — царя Алексея Михайловича. Его наследник царь Феодор Алексеевич (ум. 1682) продолжил политику отца.

Мучения и казни совершались в различных частях Русского государства. Были замучены инок Авраамий (1672), боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова, княгиня Евдокия Урусова, Мария Данилова (1675). Другие вожди староверия: протопоп Аввакум, священник Лазарь, дьякон Феодор и инок Епифаний были сосланы в далекий Пустозерск, находившийся за полярным кругом, и там впоследствии сожжены (1682).

Увлеченное «греческим проектом» правительство и покорные ему церковные иерархи жестоко преследовали людей старой веры: повсюду горели костры, людей сжигали сотнями и тысячами, резали языки, рубили головы, ломали клещами рёбра и четвертовали. Пощады не было никому: убивали не только мужчин, но и женщин, и даже детей. Все те ужасы, которые были хорошо известны русскому человеку из житий святых мучеников, пострадавших во времена языческого Рима, теперь стали для него страшной явью.