Циркуль. А это «младший брат цирка»: латинское «циркулюс» было уменьшительным к «циркус» и значило «кружок». Дальнейшее изменение значения тут вполне понятно; «инструмент для вычерчивания кружков». Вообще у латинского «циркус» обширное потомство в нашем языке: «циркуляр» — «предписание, пущенное «по кругу», по многим адресам», «циркуляция» — «круговращение» — все это связано с ним.

Цифра. Мы привыкли думать, что слово «цифра» — обозначение некоторой величины, а по происхождению оно восходит к арабскому «цифр» — «пустышка». Этим своим словом они хотели передать индийское название «нуля» — «знак отсутствия». В европейских языках «цифра» стало значить «всякий знак числа»; только в английском языке и сейчас слово «cipher» («сифер») употребляется в смысле «ноль».

Чабан. Слово, еще лет пятьдесят назад не употреблявшееся в русском литературном языке, кроме тех случаев, когда речь шла об украинских и восточных овечьих пастухах. Теперь оно получило у нас широкое распространение. Попало оно к нам из иранского языка, предварительно пройдя через тюркские («cob'an» — «пастух»). Украинский язык освоил его раньше, чем русский.

Чай. Это — китайское слово. В языки Европы оно проникло двумя путями: народы Запада вывезли его из Южного Китая, где это растение именуется «te» (отсюда — немецкое «Tee», английское «tea»). Мы, русские, торговали с китайцами северных провинций; они чай называют «ча»; отсюда и наше «чай».

Чёлка. «Чело» в старославянском — «лоб», и, следовательно, «чёлка» — «налобник». Вначале оно значило только «прядь волос надо лбом лошади»; затем модники и модницы перенесли его на людские прически.

Чело. Древнее слово индоевропейского происхождения. Его связь с литовским «kelti», «keliu» — «поднимать», с латинским «цэльзус» — «высокий» указывает: первым значением тут было «возвышение», «верх».

Человек. А вот здесь бесспорного объяснения так и не найдено. Его связывают то с «челядь» + литовское «вайкас» — «юноша», «парень», то с «чело» — «верх» и «век», а «век» имело и значение «сила». Если так, то «человек» могло пониматься как «мужчина в расцвете сил». Трудно, однако, успокоиться на этих толкованиях.

Чемпион. Нам это слово передали англичане; английское «champion» значило сперва «атлет», «борец», потом приобрело значение «победитель состязаний», «первый среди спортсменов в какой-либо области». Корни же его уходят в римскую древность. В латинском языке «кампио» (винительный падеж — «кампионэм») значило «боец», «воин» (от «кампус» — «поле»). Интересно, что для нас с вами «чемпион» — слово как слово, ничем не хуже других. Но еще А. П. Чехов лет семьдесят назад сердито возражал против его широкого употребления, считая его некрасивым и вычурным варваризмом. Вот как быстро изменяется наш язык!

Чепуха. Будь вы древним русичем, вы могли бы попросить вашего соседа: «Друже, привези мне на двор возов пять твоей чепухи!» — и он бы ничуть не удивился. В те времена «чепуха» обозначало «щепа», «щепки», потому что «чепа» значило «щепка». Наверно, потому, что щепа тогда считалась вещью бросовой, пустячной; слово «чепуха» и приобрело свое второе, ставшее теперь единственным значение. Впрочем, это объяснение отнюдь не является ни единственным, ни бесспорным.

Червонец. Слова «червонец» («золотой») и «червяк» происходят от общего корня; это может показаться несколько неожиданным, но это так. «Червонец» (из польского «czerwony» — «красный») близко связано со старославянским «чермпый» — тоже «красный». Слово же «czerwony» связано и с «cьrvь» — наше старое «червец», «букашка». При чем тут насекомые?

А известно ли вам, что в течение долгих веков красную краску добывали именно из насекомых, которые и сейчас именуются в энтомологии «червецами»? Такова, например, «кошениль» — некогда главное сырье для получения краски «кармин». Легко представить себе, что язык нашел что-то общее между «червонным», т. е. «красным», золотом и животными, из которых добывают красную краску.

Представить это было бы еще легче, если бы чистое золото, которое как раз обычно и зовут «червонным», отличалось красным цветом; ведь так же— «rotes Gold», «red gold» — его именуют и немцы и англичане. Но беда в том, что чистое золото как раз желтого оттенка; оно тем краснее, чем больше в нем примеси меди. В чем же дело?

Дело тут, как в случае с «золототысячником», — опять-таки в ошибке языка. У римлян было слово «обрусса» — «проба золота огнем на его чистоту». Сами римляне не знали этимологии этого термина и по ошибке связывали его со своим «руссус» — «красный» (на самом деле это — заимствование из греческого языка; его происхождение и этимология неясны и нам). А отсюда возникло и определение чистого золота как «рубрум аурум» — «красное золото». Раз сделанная ошибка распространилась в других языках, дошла и до нас и послужила причиной того, что золотая монета и червяк оказались у нас в этимологическом свойстве. Вот какие истории вскрывают этимологи! И ведь что любопытно: сделанная тысячелетия назад ошибка живет и живет и ничуть не мешает нам пользоваться ошибочным словом без какого-либо неудобства для смысла наших речей. Таков язык!

Череп. Сравнивая это слово с его иноязычными родичами, ученые пришли к выводу, что древнейшее его значение было близко к «скорлупа», так же как и у слов «черепаха», «черепица». Это же видим и в других языках: помните, говоря о слове «голова», мы упоминали латинские «тэста» — «черепок» (и позднее — «голова») и рядом «тэстудо» — «черепаха».

Черешня. Тут придется рассказать о целой большой семье слов. Это французское «cerise» («с'риз») — «вишня», английское «cherry» («чэрри») — тоже вишня, немецкое «киршэ» — опять вишня — и наше «черешня». Все они вышли из латинского «ceresia» («цэрэзиа»): оно также значило «вишня». На этом можно было бы с ними и покончить. Но полезно рассказать попутно одну историю.