Ему виделся утес, воздух пах грозой, слышались отдаленные крики чаек, шум моря, бьющего о скалы, мимо проплывали большие черные тучи, принявшие причудливые формы. Одно из них показалось ему живым, чьим-то смеющимся лицом. Он моргнул, почти зажмурился, пытаясь скинуть наваждение, и лицо пропало, туча стала обыкновенной тучей.

Это место было мрачным, но в то же время спокойным, умиротворяющим. И тут он услышал голос:

— Ну, здравствуй, тень Солнечного короля.

— Кто вы? — обеспокоено спросил он и обернулся, но никого не увидел, только все тот же тяжелый пейзаж.

— Я — воздух, которым ты дышишь, я — земля, по которой ты ступаешь, я — сердце, что бьется у тебя в груди, — ответил голос, и Сорос вдруг понял…

— Пресветлая богиня.

— У меня множество имен. Это одно из них.

— Чего вы хотите?

— Чтобы ты солгал.

— Кому?

— Всем. Ты должен сказать, что Солнечный король мертв.

— Но это не так. Мне никто не поверит.

— Поверит, если ты скажешь, что король снял с тебя клятву.

— Это невозможно.

— Что есть возможность? Ничто, — усмехнулся голос, и что-то коснулось его, ветер или что-то иное, проникло за воротник, сжало горло цепочкой — символом принадлежности тени, сжало так, что он захрипел, упал на колени, жадно хватая остатки воздуха, и вдруг все исчезло, а цепочка осыпалась клочками звеньев прямо в его руках.

— Теперь возможно. Осталось только самому в это поверить.

— Зачем?

— Какой ты любопытный, полукровка, — рассмеялся голос. — Но ты мне нравишься, поэтому отвечу: у каждого свой путь, у тебя, у него и у нее. Она должна верить, чтобы выполнить свое предназначение.

— Кто она?

— Ты скоро поймешь. Но помни, тень короля, поверить должны все.

Все и поверили. Ровенна ненавидела его за это, Арвитан был на грани краха, а он не смел нарушить волю богини, как бы сильно этого не хотел. В какой-то момент он понял, почему она так хотела скрыть правду, чтобы юная Солнечная королева думала только о благе Арвитана, а не занималась поисками своего любимого супруга. А ведь если она узнает, то никакой долг не сможет ее остановить. Только зачем это нужно высшим силам, он так и не смог понять.

После недели в море, капитан Харди, наконец, разрешил ему выходить. И первое, что сделал Олли, попросил навестить помощника Семара, отнести ему еду, убедиться, что он еще жив.

— Наглый мальчишка, ты думаешь, я тебе это позволю? — хмуро бросил капитан, но по хитрому взгляду мальчик понял, что позволит. Все-таки он был не так уж плох, если не обращать внимания на частые приступы гнева и ненависти ко всем и всему.

Помощник Семар находился в трюме со всеми захваченными пленниками. Время от времени их выпускали, окатывали холодной водой, чтобы они уж совсем не погрязли в грязи, позволяли умыться, и постирать исподнее, но не всем, только тем, кто был, по мнению капитана, достаточно перспективным. Семар был из таких, из перспективных и сильных. Его раны почти затянулись, он похудел, побледнел, и взгляд стал жестким, колючим, однако, увидев Олли, полукровка смягчился и даже попытался улыбнуться.

— Как вы? — спросил мальчик и вытащил из-за пазухи большой ломоть хлеба и что-то безумно вкусно пахнущее, завернутое в тряпочку. — Там сало. Я украл на кухне. Спрячьте, спрячьте скорее.

— Не рискуй так больше. Это опасно, — почти резко сказал мужчина, однако еду спрятал под рубахой. — Не рискуй.

— Да я и не рискую, почти. Капитан ко мне хорошо относится.

— Не бьет?

— Нет. Ругается только часто, много пьет и кричит ночами, — вздохнул мальчик и вздрогнул, вспомнив случившееся два дня назад. Тогда он проснулся среди ночи, снова от криков капитана, пытался осторожно растолкать, но получил сильный удар по плечу. Капитан видимо боролся со своими демонами из сна и принял Олли за одного из них, он ударил, но так и не проснулся, наоборот, на лбу появилась испарина, он весь дрожал и метался, словно в лихорадке. Конечно, Олли перепугался и побежал к корабельному доктору, скользкому, неприятному, с маленькими бегающими глазками, страшному пропойце и сквернослову. Но тот был настолько пьян, что даже кувшин с холодной водой, который Олли вылил на него, не возымел никакого эффекта.

— Что же делать? — растерянно прошептал мальчик и тут вспомнил, что на корабле есть еще один доктор. Увы, доктор Губерт, погиб во время сражения с пиратами, но когда он приходил навестить помощника Семара, то видел, что у многих раны почти зажили, а перевязки были сделаны очень умелой рукой. Он не знал, что за человек так постарался, но надеялся, что этот человек поможет капитану, а там, глядишь, капитан смягчится и подобреет к заключенным. С этими мыслями мальчик побежал к первому помощнику, а затем, вместе с ним спустился в трюм, туда, где содержали заключенных.

Их было тридцать восемь, и все почти поправились. Олли подозвал тогда Семара, рассказал тому все и посмотрел с такой надеждой, что полукровка не смог отказать. Ушел куда-то вглубь камеры, и через несколько минут вывел бледного, изможденного мужчину, который едва держался на ногах. Пришлось помощнику капитана выпустить их обоих. Он хоть и был хорошим помощником, но славился крайней брезгливостью к заключенным, а Олли не смог бы один дотащить доктора до каюты капитана.

— Как вас зовут? — спросил Олли, когда они добрались. Семар остался у дверей капитанской каюты вместе с настороженным помощником капитана, а мальчик проводил доктора к Харди.

— Кроули, — еле слышно выдохнул мужчина.

Больше Олли вопросов не задавал, но с удивлением наблюдал, как затих капитан, едва доктор положил на него руку. Жар спал, пульс выровнялся и капитан забылся глубоким, спокойным сном, а доктор отнял руку, покачнулся и едва не рухнул прямо на пол, без сил. Тогда-то Олли и понял, кто такой этот доктор Кроули.

— Вы целитель! — воскликнул мальчик, помогая мужчине подняться.

— Ты не видел настоящего целителя, мальчик, — поморщился мужчина. — Настоящий целитель не только от лихорадки избавить может, но и от всех ожогов и ран, покрывающих тело этого несчастного.