Шрифт:
Лестница здесь. Девять шагов до заветной двери.
А за дверями русская печь и гость на постой.
Двое не спят. Двое глотают колеса любви.
Им хорошо. Станем ли мы нарушать их покой.
Час на часах. Ночь как змея поползла по земле.
У фонаря смерть наклонилась над новой строкой.
Двое не спят. Двое сидят у любви на игле.
Им хорошо. Станем ли мы нарушать их покой.
Нечего ждать. Некому верить. Икона в крови.
У штаба полка в глыбу из льда вмерз часовой.
А двое не спят. Двое дымят папиросой любви.
Им хорошо. Станем ли мы нарушать их покой.
Если б я знал, как это трудно - уснуть одному.
Если б я знал, что меня ждет, я бы вышел в окно.
А так все идет. Скучно в Москве и дождливо в Крыму.
И все хорошо. И эти двое уснули давно.
Только, когда Кот поднялся, отдал гитару, поклонился одобрительно кивающим 'уличным музыкантам' и, махнув мне рукой, направился к нашему подъезду, я поняла, что нужно срочно бежать в ванную, умываться. Совсем я в сентиментальность впала!
– Мама, мама! Ты слышала?! Мама, папа поет лучше, чем по телевизору!
– восторгу Верочки не было предела. Впрочем, спорить я бы не стала, то, что исполняется по центральным каналам, редко можно назвать шедеврами. Так что, да, Кот вполне мог конкурировать.
– Привет, мои принцессы!
– Тихомиров подхватил Верочку на руки и прижал меня.
– Ты плакала?
– Так, приступ сентиментальности, не обращай внимания. Ты был великолепен. Но больше так не делай, не хочу отбивать твое тело от нападений малолетних (а может, и не только малолетних) соседок.
– Хорошо, буду держать себя в руках. Это - подарок.
– А мне?
– вклинилась дочь.
– И тебе, - ей он протянул пакет, из которого девочка тут же достала небольшой блестящий розовый рюкзачок, украшенный стразами, образующими большое сердце посередине.
– Ух, ты, просто мечта Барби!
– 'восхитилась' я.
– Мама, не огорчайся, я дам тебе поносить, - обрадовала дочь и убежала в свою комнату, чтобы сложить в обновку все самое необходимое.
– Сегодня праздник?
– заинтересовалась я.
– Еще какой. Вообще, в нормальных семьях женщины помнят о таких датах и требуют подарки.
– Чем больше я буду требовать, тем больше тебе придется работать, а я предпочитаю, чтобы ты проводил время со мной, - я встала на цыпочки и поцеловала брюнета в губы. Лихорадочное перебирание всех возможных дат ничего не дало.
– Сегодня день нашего знакомства.
– Да ладно! А ведь правда. Но я тут не при чем, знакомы мы уже много лет, за это время меня начали мучить склероз и старческое слабоумие, и ты ни разу не вспоминал об этом.
– А сейчас вспомнил. Разве не повод для праздника?
– Еще какой! Предадимся воспоминаниям, посмотрим фотографии, прослезимся над какой-нибудь записью, как тебе такой план празднования?
– У меня план несколько иной: уложим Веру, позовем няню, а сами смоемся в клуб.
– Что там делать?
– скептически поморщилась я.
– Напьемся, встретимся с друзьями, потанцуем, будем целоваться по углам и не только.
– С твоими друзьями?
– И твоими тоже, Маша и Дарина обещали прийти.
– Так ты уже обо всем договорился, даже не спросив моего мнения?!
– Но ты же меня простишь? И накормишь... и приласкаешь...
– Накормлю, так уж и быть, а вот о втором пункте можешь и не думать!
– решила немного повредничать я. На самом деле, давно мы никуда не выходили, так что и встретиться с друзьями и потанцевать было совсем не лишним.
Когда мы подошли к вип зоне одного из самых популярных клубов города, за столиком собралась уже целая толпа. Я поцеловала Машу, Дарину и Тамару и даже слегка коснулась щекой щеки Димки. Странно, но он не вызывал во мне ни малейшего интереса. Я не ревновала, могла целовать его совершенно спокойно, и вообще, относилась исключительно, как к брату. Правда, Кот этому не очень верил, ничего не говорил, но следил за мной неотрывно, стоило нам оказаться поблизости. Друзьям я просто махнула рукой, если быть совсем уж честной, теперь Тихомиров ревновал меня ко всем подряд, и я старалась не давать ему повода, хотя он никогда не говорил мне ни слова. Просто, я видела, как ему плохо. Примерно, как мне, в начале наших отношений, когда я видела, что к брюнету приближается какая-нибудь девушка.