Один из выживших узников назвал Яновский лагерь "университетом насилия". Там проходили практику многие эсэсовцы; затем они разъезжались по другим лагерям и переносили туда методы обращения с заключенными.

***

На территории РСФСР существовало несколько десятков гетто, в том числе в Пскове, Великих Луках, Смоленске, Калуге, Орле. Количество узников в этих гетто составляло от десятков до сотен человек, и просуществовали они малое время. В Смоленске работавшим выдавали в день по 200 граммов хлеба, а остальные жители гетто ничего не получали. На вопрос: "Как же нам кормить наши семьи?", комендант города ответил, что такие мелочи его не интересуют.

Из допроса бывшего начальника жандармерии в Орше (Белоруссия). Вопрос: "Сколько месяцев еврейское население содержалось в гетто?" Ответ: "Три месяца". Вопрос: "Какова дальнейшая их судьба?" Ответ: " Они были расстреляны". Вопрос: "В чем они обвинялись?" Ответ: "Ни в чем".

Создание гетто на территории Прибалтики. Транснистрия

1

Ицхак Рудашевский, из дневника:

"Прекрасное солнечное утро. Улицы запружены литовцами. Город бурлит… И вот передо мной открывается средневековая картина: переселение в гетто, черно-серая масса людей, впряженных в повозки с наваленными тюками… Женщина стоит посреди узлов. Ей не под силу их унести. Она горько плачет и заламывает руки. И вдруг все вокруг начинают плакать. Все рыдают…

Я иду нагруженный и злой. Литовцы подгоняют нас, не дают отдохнуть… Вот ворота гетто. Я чувствую, что меня ограбили, у меня украли мою свободу, мой дом и знакомые улицы Вильно, которые я так люблю. Я отрезан от всего, что мне дорого и близко…

Непрерывно идет дождь. Мы так печальны, так одиноки! Нас выставили на осмеяние и унижение… Какая трагедия и боль отражаются в каждом разбитом кирпиче, в каждой темной трещине, в каждом куске штукатурки с обрывком обоев… Как привидение, стоят в гетто голые руины, и жалуются, и не дают покоя, и бередят раны...

Должен ли я изо дня в день видеть замурованные ворота гетто, должен ли я в свои лучшие годы видеть только одну маленькую улицу, несколько душных двориков?.. Я хочу крикнуть времени, чтобы оно остановилось, не бежало. Я хочу взять обратно мой прошлый год и сохранить его на потом, для новой жизни.

Второе мое ощущение сегодня – это сила и надежда. Я не чувствую ни малейшего отчаяния. Мне исполнилось пятнадцать лет, и я живу с верой в будущее. Я не сомневаюсь в нем и вижу перед собой солнце, солнце и солнце…"

Ицхак Рудашевский погиб в сентябре 1943 года, во время окончательной ликвидации гетто Вильнюса. Последние слова в его дневнике: " Может быть, мы обречены на самое худшее…"

2

С октября 1941 года евреев Риги согнали на окраину города, где они разместились в невероятной тесноте, и местная газета на латышском языке сообщила: "Рижское гетто – 30 000 жидов за колючей проволокой". Из воспоминаний: "Наконец гетто закрыли. Официально заявлено, что вся связь с внешним миром прекращается. При разговоре или передаче чего-либо через проволоку постовые будут стрелять… На следующий день после закрытия гетто поймали в городе еврейского парня, ночевавшего у своей подруги-христианки. Его привели в гетто и расстреляли… Для острастки труп не убирали".

В ноябре рижское гетто разделили на две части: в "малое гетто" попали работоспособные мужчины и женщины, а в "большом гетто" начали уничтожение его жителей. Массовые карательные акции проходили с 30 ноября до 8 декабря 1941 года. Большинство обитателей гетто вывезли на железнодорожную станцию Румбула недалеко от Риги – там были заранее приготовлены гигантские могилы. По немецким документам‚ во время этих акций было расстреляно до 28 000 человек‚ включая 922 еврея‚ привезенных на поезде из Берлина. В еврейском доме сирот находились больные дети – их уничтожили без применения огнестрельного оружия.

Около 4500 человек оставили в живых; это были специалисты‚ которые жили в рабочем лагере "малого гетто", но и там время от времени проводили облавы, загоняли людей в автобусы и увозили на расстрел. В Ригу привозили евреев из Германии, Австрии и Чехии – большинство из них уничтожали в Румбуле сразу после прибытия, а остальных размещали в "большом гетто", опустевшем после уничтожения рижских евреев.

"У ворот гетто… как статуя, стоит красавец-офицер‚ новый помощник коменданта гетто. Он красив. Такие глаза‚ как у него‚ редко встретишь‚ но это не человеческие глаза‚ а просто органы зрения. Они как светлое прозрачное стекло‚ как мертвый красивый камень. В них нет ни злобы‚ ни скуки‚ ни любви‚ ни ненависти; они видят‚ но ничего не выражают. Искать жалости, пощады в этих глазах так же безнадежно‚ как заставить их смеяться..."

Кроме Риги на территории Латвии оставалось еще два гетто. В Даугавпилсе к концу 1941 года, после карательных акций, было не более 1000 евреев, которых разместили в старом здании: "Немцы говорили, что оно не годится и для лошадей. Доктор Гуревич сказал, что дети не проживут здесь больше двух месяцев. Но дети прожили дольше…" Гетто в Лиепае насчитывало более 800 человек; во всех остальных городах и деревнях Латвии еврейское население было уничтожено.

В Вильнюсе к началу оккупации находилось более 50 000 евреев, отрезанных от прочего мира. Ружка Корчак: "Вильнюс жил своим горем, своими событиями и слухами в полном неведении о том, что творится за его пределами…" – "Немцы в Вильнюсе уже два месяца, уже увезены неизвестно куда тысячи людей, как правило, молодые, здоровые мужчины; в массовых могилах уже покоятся тысячи убитых, а оставшиеся в живых еще верят, что евреев отправляют в "арбейтслагер" – ведь на Востоке нужны рабочие руки…" – "Правда еще неизвестна живым. И они жадно ловят слухи, что ни день, то новые… Теперь по городу ходит слух, что евреев запрут в гетто…"