Теперь они молчали оба. Мучительно долго. И умирающий наконец сумел понять, что не с того конца искал пути воздействия на дочь. Он заговорил вдруг совсем другим тоном – мягким, любящим, почти молящим:

– А если я, безо всяких условий, попрошу тебя исполнить последнюю волю отца? Неужели ты откажешь мне, дочка?

– Мне нет нужды давать тебе обещания, – ответила она сухо. – У меня никогда не будет от него ребенка. Гроссе бесплоден. Он сам сказал мне об этом. Так что ты можешь быть абсолютно спокоен.

Больной удовлетворенно кивнул:

– Что ж, спасибо и на том. А теперь, извини. Я ужасно устал. Уходя, попроси поскорее придти сиделку.

Неделю спустя Кларе пришлось вторично посетить родительский дом, на сей раз в черном одеянии.

Дни складывались в месяцы, а Клара все не решалась задать Гроссе мучивший ее вопрос. Но как-то раз, когда они отдыхали за ланчем, в промежутке между двумя дневными операциями, она все-таки рискнула:

– Эрих, заранее извини меня, но мой отец перед смертью сказал мне странную вещь. И я хотела бы понять, откуда у него была такая уверенность.

– О чем ты? – с полным ртом спросил Гроссе, недовольный тем, что ему мешают есть.

– Он сказал... еще раз извини, что ты сын... нацистского преступника Макса Отто.

Вздрогнув, он перестал жевать, сверля ее недобрым изучающим взглядом, словно решая для себя, как правильнее поступить – ответить или выставить ее за дверь. И наконец с пафосом изрек:

– Мой отец был патриотом и выдающимся ученым Третьего Рейха. А кем его окрестило быдло, которому не дано было понять величия и тайного смысла осуществляемых нацизмом преобразований, меня не волнует.

Клара даже рот открыла от удивления.

– Эрих, но ведь этого не может быть!

– Не может быть чего?

– Элементарная арифметика. Когда его... когда его казнили, тебя еще не было на свете.

Гроссе передернуло от ее слов, но он не подал виду.

– А разве ты знаешь сколько мне лет? – с усмешкой спросил он. – Разве ты когда-нибудь меня об этом спрашивала?

– ...М...можно спросить сейчас?

– Считай, что спросила. Так вот, мне уже пятьдесят пять, моя девочка.

– Не-ет, – Клара отвергающе замотала головой. – Ты шутишь.

– Это что-нибудь для тебя меняет? – прищурясь, поинтересовался он.

– Конечно нет. Просто я не могу поверить.

Перед ее мысленным взором всплыли Канарские острова. Получается, что там, у дерева Дракона, она впервые встретила не юношу, а зрелого мужчину, которому уже тогда было за сорок. Да как же такое возможно? Клара не могла даже решить для себя, что на нее подействовало сильнее – его гнилые корни или его возраст.

– Ладно, – сдержанно проговорила она, взяв себя в руки. – Есть много на свете людей, выглядящих намного моложе своих лет. Это только делает тебе честь... Со вторым смириться будет труднее.

– Это с чем же ты пытаешься смириться? – выкрикнул он, задиристо и агрессивно, заставив Клару испуганно съежиться. – Да ты сначала дотянись до этих людей. До моего отца.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что гордишься им, что нацизм был для человечества не бедствием, а благом? – тотчас ощетинилась Клара.

– Смотря для какой его части. Конечно не для той, ущербной и убогой, что подлежала чистке, что дрожала от животного страха на операционных столах, в концлагерях и в камерах крематориев. Как дрожат ежедневно на бойнях сотни тысяч коров, овец и свиней, обреченных на заклание. Но разве думает всемогущий хомо сапиенс об их страхах и предсмертных муках, когда любуется в мясной лавке аппетитной вырезкой, ребрышками, окороками, когда, подоткнув под жирный подбородок салфетку, вооружается ножом и вилкой в предвкушении сочного бифштекса? Для апологетов Третьего Рейха истребляемые ими дворняжки рода человеческого были даже не домашней скотиной, а мусором, засоряющим Землю, оскверняющим высокое звание Человек. Они не сомневались, что совершают благое дело, поскольку действовали по космической подсказке.

– По какой подсказке!?

– Самые продвинутые и способные парапсихологи, экстрасенсы, медиумы, контактеры, телепаты и ясновидящие осуществляли для Рейха спиритические выходы на внеземных Неизвестных, или, как они их еще называли – на "Умы Внешние" – из созвездия Плеяд.

– И что же, эти "внешние" приказывали им истреблять миллионы ни в чем не повинных землян!? – возмутилась Клара. – Да твои нацисты были элементарными садистами. Или перепрограммированными зомби. Не может ведь человек, находящийся в здравом уме, творить такое. Если они и вступили с кем-то в сговор, то уж наверняка не с Высшим Космическим Разумом, который есть Любовь и Добро, а с самим Сатаной.