А потом они бродили вдоль океана по деревянной набережной. Тут было все, что может понадобиться отдыхающему человеку - бесконечная череда сувенирных магазинчиков, где можно было купить все,что имело хоть какое-то отношение к воде - от купальников, кепочек и Т-шорт до серфинговой доски и спининга. Из магазина кораллов и ракушек Лану с Викой приходилось вытаскивать насильно.

На открытых площадках самостийные оркестрики, джаз-банды и певцы услаждали слух отдыхающей, праздно шатающейся публики музыкой на все вкусы и возрасты. Кто-то присаживался на скамейки послушать country-music, а кто-то с завидной непосредственностью пускался в пляс. Люди вокруг были на редкость дружелюбны. Стоило бросить на кого-то взгляд, и тут же лицо незнакомца озарялось приветливой улыбкой,затем следовал кивок и приятельское Hello или How are you? Столь “странное” поведение прохожих поначалу озадачивало постсоветских эмигрантов, особенно выходцев из России, привыкших к отечественной грубости, нервозности и, что греха таить, хамству. Но очень скоро им начинало это нравиться, они будто оттаивали изнутри и уже сами спешили жизнерадостно улыбнуться прохожему и пожелать ему доброго утра, дня или вечера.

Буквально на каждом шагу бесконечно длинного Променада теснились fast- foods, кафе-мороженое, кондитерские, кофейни, бары и ресторанчики на любой вкус и достаток. Успевшую проголодаться молодежь дразнили их запахи.

– Обедать мы будем не здесь, потерпите, - сказал Давид.
– Я отвезу вас в интересное местечко. Но прежде мы должны проехать по Пирсу.

– Так давай скорее!
– заторопилась Инга.- Где твой пирс?

Пирс был сложен из толстых, старых, темно-коричневых брусьев, скрепленных железными заклепками и скобами. Брусья под колесами тарахтели, слегка подбрасывая машину.

– Как по деревне на телеге, - засмеялась Инга.

На Пирсе, кроме ресторанов и сувенирных магазинов, умудрились разместиться огромный зал с игральными автоматами и небольшой парк аттракционов с каруселями и чертовым колесом. Толпы гуляющих свободно фланировали по пружинящей под ногами брусчатке.

Давид остановил машину на самом конце Пирса.

У ресторана “Моби Дик”, с изображением кита-убийцы во всю стену, на прилавках стояли большие стеклянные резервуары с водой, в которых что-то копошилось. Девочки подбежали поглазеть.

– Мама!
– позвала Вика.
– Иди, посмотри! Аквариумы.

– Это не аквариумы, - объяснил Давид.- В одном крабы, в другом омары, в третьем королевские креветки. А там осьминоги. Каждый может выбрать себе что захочет. Продавец этого зверя выловит и в присутствии покупателя приготовит из него ланч.

– Но они же живые!

– Так в этом и весь смак.

Сестры поспешили отойти от морской “живодерни”, недобро косясь на улыбавшегося им шоколадного продавца-мексиканца. Карина не разделяла подобные сентименты. “Морепродукты” для жителя Баку - дело привычное. И каждому ясно, что чем свежее они, тем лучше.

Оконечность Пирса была задумана как смотровая площадка в открытом океане. Но ее плотно облепили по краям рыбаки-завсегдатаи с удочками и спинингами, и не только они. Тут же, рядом - на скамейках, на крышке мусорного ящика и прямо у всех под ногами топтались смешные, неповоротливые пеликаны. И среди них - один, видно случайно затесавшийся, черный баклан. Птицы зорко следили за каждым движением рыбаков, вертя головами,отчего их отвислые мешки под клювами болтались, как дряблые шеи древних старух. Вытянув мелкую рыбешку, рыбак швырял ее в клюв ближайшему попрошайке. Пеликаны были дикими. Но они настолько уверовали в свою неприкосновенность среди людей, что абсолютно перестали их бояться. Брали хлеб и рыбу прямо из рук, а иные даже позволяли себя погладить.

Вика поежилась, будто разом замерзнув, хотя от нещадно палящего солнца было некуда скрыться, прижалась плечом к матери и невнятно пробормотала:

– Все в огне, мама. “Моби Дик”... и пирс... И даже вода... Все в огне. Как страшно! Ветер гудит в его завихрениях, как в печной трубе... Уйдем скорее отсюда. Сейчас пирс рухнет.
– Теперь ее бил настоящий озноб.

– Да что ты, доченька!
– всполошилась Лана. Но ничьего внимания привлекать не стала.
– Что тебе привиделось? Посмотри хорошенько. Никакого огня нет. Наверное, ты перегрелась на солнце... Давид! Хватит. Давайте сядем в машину. Мы устали.

– Ну что ж, тогда по коням?
– согласился Давид.
– А то уже живот совсем подвело.

– Мой так давно к позвоночнику прилип, - посетовала Инга.
– Эти запахи кругом - сущее наказание.

С большими предосторожностями проехав по Пирсу в обратном направлении, чтобы не зацепить гуляющих, Давид вырулил на 1-ый highway - самую длинную Западную магистраль, тянущуюся вдоль берега от Канады до Чили. И только когда Пирс остался позади, Вика успокоилась, стала прежней.

Снова появились серфингисты, обтянутые, будто дельфиньей кожей, блестящими черными трико. Поймав, наконец, свою волну, они птицами взлетали на гребень и, совершая немыслимые виражи, виртуозно уклонялись от ее, грозящих гибелью, завихрений. Как бы слившись с ними, Вика с волнением ощутила острое, ни с чем не сравнимое блаженство, ликование, апогей счастья, переполнявшего души этих смельчаков. Левон с большим интересом разглядывал нефтяные вышки, буднично качавшие нефть на придорожных частных участках и прямо в океане, на искусственных островках. А потом устремил задумчивый взгляд к горизонту и в ритме бодрого марша пропел:

– И на Тихом океане свой закончили поход...

Справа бесконечной грядой тянулись Прибрежные горы, покрытые давно высохшей рыжей травой. Местами они превращались в голые, отвесные скалы, рваными уступами сбегавшие к океану и тонувшие в набегавшей волне. Узкая полоска низины цвела и зеленела экзотическими деревьями, кустарниками, клумбами и газонами.

– Ваши не будут волноваться, что мы тебя увезли на весь день?
– спросила Лана Карину, притихшую у окна.

– Не думаю, - не очень уверенно отозвалась девушка.
– Я ведь их предупре- дила, что уезжаю на прогулку с родителями Инги.