Фрэнк заметил, что в пределах его бокового зрения кто–то маячит. Он оглянулся. Роджер. Он махнул рукой, и Роджер исчез.

Затем появился Фил Эстрада, он так плавно приближался к ним, что Фрэнк не удержался и покосился вниз, нет ли на нем роликовых коньков.

Рикки окинул службиста с блестящих черных башмаков до нежной плоти под подбородком быстрым, свирепым взглядом. Это напомнило Фрэнку, как на пирсе в Санта–Монике молниеносно и одним махом рыбак вспорол брюхо рыбине. Фил и ухом не повел. Он улыбнулся Лулу всеми своими зубами, затем обернулся к Фрэнку:

– Познакомишь меня с новыми дружками? Прежде чем Фрэнк успел ответить, Рикки сказал:

– Нам пора, да?

Ньют согласно кивнул. Допил воду, ткнул пальцем в сторону Фрэнка и сообщил:

– В моем номере завтра утром в десять ровно. Явка обязательна. Фрэнк кивнул.

Фил Эстрада улыбнулся Ньюту. Его зубы были словно оттерты отбеливателем и заточены.

– Джентльмены живут в отеле?

Рикки допил пиво и поставил пустой бокал на клавиатуру рояля. Пианист поднял на него глаза. Рикки сказал:

– Знаешь что? Ты играешь, как моя собака поет.

– Ей нужен агент? – отозвался пианист, не сбившись с ритма.

Фил Эстрада тихо засмеялся, похлопал его по плечу и удалился.

Лулу дождалась, когда Ньют, Рикки и Фил окажутся вне пределов слышимости, обернулась к Фрэнку и спросила:

– Почему ты ничего не сделал?

– Например?

– Ну, я не знаю. Как звучит для начинающих «убил обоих»?

– Оглянись вокруг. Что ты видишь? Бармен, пианист, вон тот парень с бородкой, Фил, эти два голубка за угловым столиком, которые держатся за ручки…

– Золотая свадьба, – сказала Лулу, – правда, милые?

– Роджер, который скорей всего прячется за какой–нибудь цветочной кадкой. Свидетели. Я вышибу мозги Ньюту с Рикки, даже если за дело, и любой из этих людей опознает меня в суде, даст показания и отправит за решетку на ближайшие четверть века. «Инопланетянина» видела? Когда я выйду, буду точь–в–точь такой.

Лулу улыбнулась.

– Вот кого ты мне напоминаешь, Джона Уэйна.

– Ерунда. Он был хороший. Я плохой.

– Не на мой вкус. К тому же люди меняются, Фрэнк.

– Вот это верно. Они стареют и теряют оптимизм. – Фрэнк залпом допил виски, сделал знак повторить. – И поворотливость тоже. Мне не справиться с ними, когда они вместе.

– По–моему, ты кое о чем забыл.

– О чем?

Лулу показала на себя.

– Обо мне.

Глаза Фрэнка смотрели мрачно, печально.

Лулу взяла его руку в свою, поцеловала костяшки пальцев, одну за другой.

– Что будем делать?

– Выживать, – сказал Фрэнк. – Я думаю, это главное, чем нам нужно заняться, – выживать.

– Ты хочешь сказать, нам нужно делать ноги?

– Мне это не нравится. Мне все это не нравится. Рикки – с ним каждый дурак справится. А Ньюту не светит Нобелевская премия. Но, с другой стороны, я работал на него два, почти три года. Его чеки всегда оплачивались. На Рождество он отправлял нас в Палм–Спрингс, мы все праздники ели индейку и играли в гольф, и это не стоило мне ни гроша.

– Понятно, а что ты для него делал?

– То–то и оно – почти ничего. Смеялся над его тупыми шутками. Садился за руль, когда его надо было куда–нибудь отвезти. Иногда ломал кому–нибудь руку.

– Ты кого–нибудь убивал?

– Нет, конечно нет.

Лулу обернулась к пианисту, который, казалось, стал в два раза больше, чем пару минут назад.

– Мы пытаемся поговорить без свидетелей, один на один. Будь добр, отсядь на тот конец скамейки – и играй погромче.

Фрэнку она сказала:

– Значит, было так: ты выполнял легкую работу, а для тяжелой был Рикки?

– Более–менее.

– Тогда почему Ньют послал убивать в Ванкувер тебя?

Фрэнк сказал:

– Как я уже объяснял, Паркер ранила его несколько лет назад, и ему стукнуло в голову отомстить, даже разделаться с ней. И он подумал, что я не откажусь, поскольку тоже был ранен и знаю, что это такое.

– Больно?

– Да.

– Но Паркер не стреляла в тебя, верно?

– Да, но она раскопала мое дело.

– Она просто выполняла свою работу.

– Знаю, знаю.

– Как ее зовут?

Фрэнк заколебался, потом сказал:

– Клер.

– Как ты можешь убить человека с таким красивым именем, Фрэнк?

Фрэнк пристыженно потупился.

– Не знаю.

– Когда Ньют предложил тебе, ты вел себя так, будто хотел это сделать?

– Да нет. Я сказал, что лучше бы воздержался.