— Он похож на иностранца, — заметил Брейди.

Эванс покачал головой.

— Он бродяга — цыган. Живет здесь, в Мэннингеме, насколько я знаю, женат на местной девице.

— Мне бы хотелось знать, кто его на это надоумил.

Эванс угрюмо кивнул.

— Это нетрудно сделать. Ты только замани его сюда, а остальное предоставь мне .

Саттон катил свою груженную кирпичами тележку по помосту; они отступили назад, в помещение, и ждали. Когда цыган поравнялся с дверным проемом, Брейди высунул руку, схватил его за шиворот и втащил внутрь с такой силой, что Саттон пролетел через комнату и ударился о стену напротив.

— Эй, что это за шутки? — завопил он, поднимаясь на ноги.

— Ты пытался спихнуть меня в пропасть дважды за последние два дня, — сказал Брейди. — Я хочу знать, почему.

— Да пошел ты! — ответил Саттон и бросился к двери.

Эванс выдвинул ногу, и цыган растянулся на полу лицом вниз. Он дернулся и попытался подняться, но Эванс пнул его ногой, прижимая к полу, и присел рядом с ним на корточки с горелкой в руке. Он подкручивал пламя, пока стальной наконечник не раскалился добела, и по-волчьи осклабился.

— Мы только хотим, чтобы ты вел себя разумно, Джанго.

Цыган облизнул свои толстые губы и с ужасом, как завороженный, смотрел на язычок пламени.

— Вы не посмеете.

— Но я даже сделаю тебе одолжение, — сказал Эванс. — Пять секунд этой штуки у тебя на физиономии — и чем не клоун? Тебе даже грима не понадобится.

— Ты что, рехнулся? — пробормотал Саттон, и голос его слегка дрогнул.

— Нет еще, но ждать тебе осталось недолго, если ты нам не скажешь то, что мы хотим знать, — ответил Эванс, и тон его внезапно стал жестким, холодным, безжалостным.

— Давай-ка, говори лучше, парень! Кто подослал тебя, надоумив спихнуть моего приятеля с верхотуры?

Саттон замотал головой и попробовал отползти назад. Эванс схватил его за шиворот свободной рукой и поднес пламя ближе.

Саттон отчаянно вырывался, лицо его исказилось от страха.

— Я скажу вам, — закричал он визгливо, — Это Вильма, моя жена. Она пришла повидаться со мной вчера утром. Сказала, что мне отвалят пять сотенных, если я постаралось, и Брейди свернет себе шею. И двести пятьдесят сверху, если это случится до воскресенья.

Брейди стоял в дверях, одним глазом наблюдая за помостом, на случай, если появится надзиратель.

— А ее кто на это спроворил? — спросил он жестко.

— Не знаю, — ответил Саттон. — Она мне не говорила.

— Он лжет, — сказал Брейди. — Ну что ж, тем хуже.

Эванс рывком поднял Саттона, держа металлический стержень так, что жар опалил черные волосы цыгана.

— Это правда, — отчаянно крикнул Саттон. — Я спросил у нее, кто за этим стоит, но она мне ничего не сказала.

Эванс взглянул на Брейди.

— Ну как, ты доволен?

Тот кивнул, и Эванс поставил Саттона на ноги и на миг притянул его вплотную к себе .

—Смотри, не попадайся мне больше, парень, не то к Рождеству от тебя тут и следа не останется.

Он отпихнул от себя Саттона, и цыган, точно угорь проскользнув под рукой у Брейди, исчез за дверью. Эванс убавил пламя и достал из кармана куртки две сигареты.

— Тебе это о чем-нибудь говорит?

Брейди покачал головой.

— Та знаешь что-нибудь о его жене?

— Держит пивнушку подальше, на берегу, — сказал Эванс. — Под вывеской «Двадцать одно». Игра там ведется по крупному, уж ты мне поверь. Она в этом крутится с четырнадцати лет.

Брейди закурил, по-прежнему стоя у двери, нахмурившись. Через некоторое время Эванс спросил:

— Ну и как, теперь что-нибудь приходит тебе в голову, сынок?

— Масса всяких вещей, — ответил Брейди. — Взять для начала то, что кто-то спит и видит, чтобы я окочурился раньше времени. Мне бы хотелось знать, почему. Если бы я мог это выяснить, думаю, я получил бы ответ на множество других вопросов, в том числе и на тот, кто убил Мари Дюкло.

— И что же ты собираешься предпринять? — спросил Эванс, уже догадываясь.

Брейди повернулся к нему и усмехнулся.

— У тебя нос, как у ищейки.

Он подошел к штабелю кирпичей, сложенному в углу, и, сунув туда руку, вытащил моток хорошей, крепкой веревки.

— Здесь сорок футов, — сказал он. — И еще шестифутовая обвязка, которая крепится с помощью пружинных колец. Я прячу их здесь уже неделю; и есть еще пара кусачек для проволоки, спрятанных у меня в тюфяке. Это все, что мне нужно.