Джимми нетвердо держался на ногах, и казалось, он вот-вот упадет; в конце концов Ричард поднял его и понес на руках — как давно уже мечтал. Он шел по Кенмор, направляясь к ректорскому дому, и ветер ворошил его редеющие волосы.

Она сделала затяжку из деревянной трубочки, втягивая в легкие дымок марихуаны, вновь и вновь творящий волшебство. Джули Солдано жаждала свободы и находила ее в наркотиках. Прежде трое парней из колледжа давали ей марихуану в обмен на услуги, которые она оказывала, — оральный секс. Джули было все равно. Она знала, что наркотик заставит ее забыть их гнусный смех, — они всегда смеялись, уходя от нее. Наркотик заставит забыть, что она в пяти милях от дома и не знает в Чикаго ни души.

И этот жуткий холод на улицах... Джули Солдано надеялась найти приют где-то здесь, среди этого ландшафта, образуемого зданиями и огромным озером. Прошло две недели с тех пор, как ее бабушка, ее «Нана», нашла в ящике комода в ее спальне мешочек с зельем. Две недели с тех пор, как между ними произошло шумное выяснение отношений — ссора, во время которой Джули рассказала о себе все: о том, что она расплачивалась своим юным телом со старшими мальчиками из колледжа, которые давали ей в обмен наркотик. Джули помнила то спокойствие, с которым говорила всю правду о себе, помнила, как Нана смотрела на нее, — смотрела как на чужого человека, хотя растила внучку с колыбели. Но Джули стала ей вдруг чужой... Когда Джули ускользнула из трейлера в Честере, штат Западная Вирджиния, покинув свою сицилийскую бабушку, единственного родного человека, она думала, что ее смуглая итальянская красота (длинные прямые черные волосы и глаза столь темные, что Нана говорила, будто в них «можно утонуть») обманет людей и они сочтут ее старше, чем она была на самом деле. Нана всегда говорила, что она слишком умна для подростка. Да и мужчины, которые пытались подцепить ее в квартале или двух от трейлера, казалось, верили ей, если она говорила им, что ей восемнадцать, а то и девятнадцать.

Но здесь никто не верил. Ни люди в агентствах по найму, куда она обращалась, ни женщины в «Макдоналдсе», ни даже парень, у которого она позавчера вечером пыталась выудить несколько долларов. Большинство из них принимали Джули за то, чем она и была: четырнадцатилетнюю бродяжку, убежавшую из маленького городка без малейшего представления о том, какова жизнь в большом городе.

Теперь, скорчившись в гараже, находившемся на улице, названия которой она не знала, Джули ощущала острую потребность в уюте Честера, где о ней шла молва как о «дикой» и «неисправимой». Она тосковала по теплу трейлера и его запахам: аниса на Рождество, когда Нана готовила «пиццелле», всепроникающему чесночному духу, а также запахам базилика и орегано, которые росли в горшках на окнах, соперничая за доступ к солнечному свету. Цементный пол под ней был настолько холодным, что ее тело онемело, несмотря на то что она плотно запахнула свою куртку и ей посчастливилось найти картонную упаковку от газовой плиты, которую она притащила в гараж и в которой сейчас сидела.

Джули вытянула из трубки остатки дыма и выколотила пепел на холодный пол. Она ощущала привычную легкость и головокружение и теперь уже не вспомнила бы, о чем думала десять минут назад. Мысли ее поплыли. Но все же она мерзла.

Ветер свистел и завывал, задувая в бетонное сооружение. Прибавился и еще один звук — шорох дождя над головой. Джули,.бывало, находила подобные звуки привлекательными, но сейчас они нагоняли на нее тоску.

Она не могла избавиться от чувства одиночества.

Она думала о том, как пойдет на один из пляжей, войдет в воды озера, будет заходить все дальше и дальше, до тех пор пока прохладное серебро воды не сомкнется над ней.

Кто по ней заскучает?

Она повернулась в своей коробке, подтянув колени к подбородку и подставив спину ветру, продувавшему ее картонное убежище. Не обращая внимания на голод, усиленный действием марихуаны, Джули закрыла глаза, стараясь усилием воли призвать сон, чтобы он, мягкий и теплый, точно пушистое одеяло, принял ее в свои объятия хотя бы на одну ночь, только на одну ночь. Завтра ей повезет, она найдет работу, или какой-нибудь элегантный мужчина в темном костюме — она видела таких в центре города — заметит ее и захочет сделать своей.

Она вспомнила Джулию Робертс в фильме «Красотка». Она была почти уверена, что где-нибудь на углу улицы чикагского пригорода ее поджидает Ричард Гир [4] .

Гараж заливало водой. Воды озера Мичиган подступали все ближе, затопляя пляжи и растекаясь по улицам к западу от Кенмор, омывая весь путь к Бродвею.

Джули поднялась на крышу восьмиэтажного строения и услышала, как по холодной лестничной клетке с шумом поднимается вода. А с неба лил дождь, лил как из ведра. Джули раздумывала — не прыгнуть ли вниз, но, повернувшись, увидела под собой темную воду, с белыми шапками пены. Вода поднималась все выше, она вот-вот поглотит ее. Наконец, наклонившись вперед, она подумала: возьми меня.

...Джули проснулась. Коробка ужасно воняла, — сырость, проникавшая снаружи, размочила картон. Услышав тихий шорох — словно рядом пробежали маленькие резвые лапки, — Джули поняла, что в ее коробке появился еще один обитатель.

Джули выбралась из своего картонного убежища. Все тело ломило и ныло. Ей казалось, что она не сможет сделать ни шагу. Дождь, который шел накануне, прекратился. Стряхнув с себя остатки сна, Джули осмотрелась и убедилась, что гараж не затоплен. Выглянув наружу, она посмотрела на утреннее небо: оно было серым, как олово, и все в темных полосах.

Она поняла, что этот день ничем не будет отличаться от шести предыдущих. И еще кое-что она поняла: с нее довольно. Джули хотела домой.

На улице, на Шеридан-роуд, Джули даже не взглянула в сторону студентов из университета имени Лойолы, спешивших на занятия. И ее больше не смущало то, что она выглядит слишком юной; она боялась стать похожей на ту женщину, что стояла под аркой надземки. Одетая в лыжную парку, в заляпанных грязью ботинках, в солнцезащитных очках и голубой лыжной шапочке, она склонилась над проволочной корзиной, вороша ее содержимое и время от времени что-то оттуда выхватывая.