Шрифт:
На наш северный вкус для жизни приятнее Висконсин, Миннесота, Монтана. Тут человеку ведомы перемены в природе: осенние краски, белизна снега, половодье весной… Один знаменитый американец, рожденный как раз в Калифорнии, но много ездивший по стране и по свету, уловил ценность контрастов в средних широтах: «Кто оценит палитру красок, когда вокруг лишь вечная зелень, и что хорошего в тепле, если холод не подчеркнет всей его прелести?» Но это чувство знакомо, как видно, не всем. Калифорния и Флорида, Техас и Гавайи манят американцев. Впрочем, и у нас ведь тоже многие видят во сне Сочи и Ялту…
И еще несколько слов о дороге. С Востока на Запад и обратно с Запада на Восток шесть раз мы проезжали границы часовых поясов.
Границы эти, если взглянуть на карту, сильно изломаны и отражают не только «извилины географии», но и капризы штатов, желающих жить на свой лад. В одном вся Америка единодушна: летом, с апреля, рабочий день повсеместно начинается часом раньше и часом раньше кончается. Мы убедились: это удобно.
Погода на всем пути нас баловала, не мешая двигаться и, как будто для развлечения, показывая нам кое-что из капризов. В штате Дакота мы ушли прямо из-под крыла урагана, о котором потом дней семь писали газеты. В штате Нью-Мексико видели дождь, обратившийся в пар, не достигнув земли. В северной части Техаса нам был показан знаменитый в Америке смерч под названием «торнадо». Это был слабенький смерч, вертевший сухую траву и пыль. (А мог бы поднять грузовик, теленка, срезать мачты электролинии.) В Арканзасе посреди какого-то городка машину придавил ливень, да такой, что казалось — нырнули в речку. А в Кентукки, на родине Линкольна, после 38 градусов миссисипской зеленой бани мы вдруг оказались на каком-то островке холода — семь градусов!
А где-то рядом, сообщали по радио, был легкий мороз. И это в июне, на широтах Баку и Рима!
Оказалось, это было сюрпризом не только для нас. Старушки на скамейках возле кентуккских домов и все телевидение Штатов обсуждали природный вывих. Объединенными силами стариков и синоптиков было доказано: такого в Америке не было сотню лет. Но это были всего лишь забавы природы. Немного позже юго-восточные штаты узнали кое-что посерьезнее.
Один из нас в это время был уже дома, в Москве, а другой сообщал в газету с места событий: «Тропический шторм, которому дали женское имя «Агнес», пронесся над побережьем Америки и крылом зацепил Вашингтон. Дождь продолжался непрерывно двенадцать часов. На пути «Агнес» — жертвы и разрушения. Вспучились реки. Все восточное побережье от Нью-Йорка до Нового Орлеана — район небывалого наводнения. Прервано железнодорожное сообщение Нью-Йорк — Вашингтон, затоплены многие автострады, разрушены дамбы. Убытки исчисляются миллиардами долларов. «Самое большое бедствие за всю историю США», — пишут газеты…»
Это было как раз в то время, когда в Москве начиналась знаменитая прошлогодняя сушь.
А в день, когда мы замкнули линию путешествия в Вашингтоне, природа была спокойной.
Жара стояла, правда, немилосердная… Мы сказали спасибо нашему «Торино», втащили наверх пропыленные чемоданы. И, отдохнув часок, пожелали в последний раз взглянуть на помятую карту с зеленой струйкой маршрута «от Вашингтона до Вашингтона»…
Во всяком путешествии самое приятное — возвращение к дому. В этот час за столом, пошучивая, мы все же чувствовали себя путешественниками — шестнадцать тысяч верст за спиной!
Нас отрезвила заметка в газете. В ней сообщалось: «2876 миль от Лос-Анджелеса (Калифорния) до Нью-Йорка (восточное побережье) пробежал и прошел пешком школьный учитель Брюс Тило. Учитель одолевал за день 40–50 миль и был в пути 64 дня 21 час и 5 минут. Мэр Линдсей вручил марафонцу награду — золотой ключ от Нью-Йорка». Вот так-то, пешком от побережья до побережья!.. Для нас наградой в тот день был Юлин чай, заваренный по-домашнему, и звонок друзей из Москвы: «Вернулись… Ну, слава богу».
В. Песков, Б. Стрельников. Фото авторов.
22 апреля 1973 г.
Расфасованный мир
(Земля за океаном)
В Америке все расфасовано… когда-то были в Америке лавочки, где галеты хранились в бочках и можно было купить гвозди, бутылки виски, соленую рыбу, швейную машину, книги, ружье, духи, капкан, граммофон… Такие лавочки показывают в музеях. Сейчас все, что идет на прилавок, расфасовано, упаковано, разложено по сусекам, все имеет определенную форму, свое место на полке.
Унификация в сложном мире вещей становится повсеместной. Но в Америке в «расфасовке» достигнута виртуозность. И, что знаменательно, касается это не только вещей, но и уклада жизни. И тут все собрано в блоки, обозначено прозвищем, образом, имеет свой ярлычок. На эту тему говорить можно пространно, но даже простой перечень ярлыков, прозвищ и образов дает представление об упаковке, раскладке по полкам всего и вся.
В американском городе Покателло юркий и, как везде, всезнающий парикмахер, закончив омоложение двух путешественников, сказал:
— Два бычка семьдесят центов…
Мы все поняли.
По дороге из Покателло мы припомнили колоритные прозвища и словесные ярлыки, которых в Америке уйма. Ими пропитан разговорный язык, их слышишь по телевидению, ими полны газеты. Вот короткий словарь, составленный между делом.
Образы, всем знакомые: Белый дом, Уоллстрит, Пентагон, Капитолийский холм. Это Власть и Политика.
Вирджиния — штат любви.