— Благоволите, государь великий, и ты, государыня-матушка, посватать мне девицу Соковнину, Федосью Прокофьевну...

Государь ласково улыбнулся и, подозвав Федосью, спросил:

— Позволишь мне, девица-красавица, тебе сватом быть?

Соковнина зарделась ещё больше и чуть слышно прошептала:

— В твоей воле, государь.

Сейчас же за отцом её, Прокопием Фёдоровичем, был отряжён особый посол. Старый окольничий не долго заставил себя ждать и вскоре явился пред светлые царские очи, не зная ещё, радоваться ли ему, или печалиться от такого поспешного сватовства.

Не прошло и получаса, как младший из братьев Морозовых и Федосья Прокопьевна Соковнина были «образованы», то есть благословлены образами, здесь же, в палатах царицы.

К изумлению всей своей дворни и челяди, Глеб Иванович вернулся домой женихом. Печаль, которую он испытывал после смерти жены, за год значительно смягчилась. Морозов, сам того не понимая, томился больше своим одиночеством.

Сватовство происходило в сентябре 1652 года, а в первой половине октября Федосья Прокопьевна Соковнина стала боярынею Морозовой.

Достатков у её отца было немного. Необходимое в те времена приданое сделала невесте царица Мария Ильинишна за свой счёт.

Венчали их, по желанию царя, в одном из кремлёвских соборов. Царица была посаженною матерью. Свадьбу отпраздновали пышно.

Вскоре и младшей Соковниной, Евдокии Прокопьевне, нашёлся жених, князь Пётр Семёнович Урусов, один из близких к царю людей.

Федосья Морозова и Авдотья Урусова, как говорил и сам «тишайший» царь, смотрели на замужнюю жизнь крайне строго. В особенности Федосья Прокопьевна.

Выйдя семнадцатилетней девушкою за человека, годившегося ей чуть не в деды, она сразу ушла вся в домашнюю жизнь и, хотя вскоре после свадьбы и была пожалована званием «приезжей боярыни», то есть одной из тех, которые имели доступ к царице и выбирались в ограниченном числе, тем не менее, в царицыны палаты ездила не часто.

— Приезжай, боярыня, в четверток ко мне, — сказала как- то царица, Мария Ильинишна, очень любившая степенную и немного угрюмую свою дальнюю родственницу, Федосью Морозову, — у меня старицы соборные обещались быть.

Возможность послушать стариц постоянно приманивала молодую боярыню бывать по этим дням во дворце; собирались у царицы старицы из разных монастырей: Вознесенского, Новодевичьего и других. Это были преимущественно вдовы или дочери именитых бояр; не мало среди них было и родственниц царского дома.

По четвергам за столом у царицы сидело их обыкновенно до двенадцати.

Старшею гостью на этих обедах считалась сестра царицы Анна Ильинишна Морозова, жена брата Глеба Ивановича, Бориса, самого близкого к царю боярина.

Только самых ближних боярынь приглашала на эти обеды царица. Звать их ходили обыкновенно боярские дети царицына чина, получавшие от приглашаемых обычное «зватое» деньгами.

Здесь, в верхних царских палатах, местничество между приглашёнными и соперничающими боярынями процветало не менее, чем среди бояр внизу.

Дабы искоренить этот неудобный обычай, царица нередко давала боярыням приказ:

— Сидеть без мест!

И этого никто не осмеливался ослушаться.

В сводных списках приезжих боярынь имя Федосьи Прокопьевны значилось седьмым из общего числа сорока трёх.

Одно время боярыня Морозова была у царицына стола, который накрывался особо, даже кравчей, но ненадолго.

— Не гоже тебе, Федосья Прокопьевна, зря утруждаться послугою, — сказала как-то Мария Ильинишна, и с той поры эта должность была передана другой боярыне, а Морозова заняла за столом своё прежнее место.

Не любила молодая женщина торжественных обедов в покоях царицы; ей приятнее было присутствовать на домашних собраниях у государыни.

— Тихо таково, чинно пищу вкушают, — рассказывала она мужу, — старицы соборные про себя молитву творят; крестовый протоиерей, отец Сергий, чин возношения хлеба Пресвятые Владычицы Богородицы каждый раз совершает, отправляет с пением многим «чашу Пречистой»! Хорошо в те поры у царицы!

Со вниманием слушал Глеб Иванович рассказ молодой супруги; степенному, богобоязненному боярину она пришлась по душе. Он любил тихое семейное счастье и, несмотря на разность лет между ним и Федосьей Прокопьевной, он привязался к ней чуть ли не больше, чем к своей первой жене.

Любил свою молодую сноху и Борис Иванович, первый царский советник.

Старший Морозов поражался её начитанности, довольно редкою среди женщин того времени, её серьёзностью и сообразительностью.

— Ну, брат Глеб, вымолил же ты у Господа себе жену! Всем взяла: и лепотою, и разумом, и обхождением! — не раз повторял он брату.