То был ворон, который, вероятно, последовал за Марго из замка и, потеряв ее из виду, приютился под сводами нижнего коридора. Марго схватила его, не обращая внимания на карканье, и прикрыла платком.

– Идите скорее, Франциска, – торопила она, – нас могут задержать.

Дойдя до половины галереи, они остановились в нерешимости, потому что кто-то вышел из кельи привратника и послышался шум быстро приближавшихся шагов.

– Спусти капюшон на лицо и не говори ни слова, – шепнула Марго своей спутнице. – Нам никто не опасен, кроме Флорентина, а ему здесь делать нечего… Тише! Это его шаги! Он не должен тебя видеть, его не обманешь! Спрячься скорее за этот столб…

Графиня повиновалась, а Марго открыла свой потаенный фонарь и смело пошла навстречу своему сыну, но забыла о вороне, который вырвался из ее рук и с криком «Франциск! Франциск»! стал кружиться вокруг столба, за которым стояла графиня.

Но Марго не потеряла присутствия духа и, встретив своего сына среди галереи, спросила равнодушным тоном:

– Ты ли это, Флорентин?

– Да, я…

– Ты напрасно выучил болтать глупого Жака и навязал нам всем это пугало! Вот он теперь до смерти встревожил Франциску, влетел в окно и бросился прямо к ней на постель, куда я только что уложила ее. Вы все непозволительно мучите моего бедного ребенка: дайте ей отдохнуть несколько дней и прийти в себя после такой дороги…

Марго говорила без умолку, чтобы отвлечь внимание Флорентина, и направила свой потаенный фонарь прямо ему в лицо, а когда тот, избегая яркого света, направился к лестнице, она последовала за ним.

Удалившись, таким образом, на несколько шагов от столба, за которым стояла графиня, Марго остановилась и стала освещать дорогу своему сыну, продолжая бранить Жака, который испугал ее дорогую Франциску. Наконец Флорентин скрылся из виду и Марго вздохнула свободнее. Она поспешно закрыла фонарь и, позвав Франциску, довела ее до дверей кельи привратника.

– Постой здесь, моя дорогая, – шепнула она графине. – Я переговорю с привратником и вернусь за тобой. Если я буду объясняться с ним в твоем присутствии, то он начнет разглядывать тебя и, пожалуй, догадается в чем дело.

Франциска видела, что кормилица ее совершенно права и покорилась скрепя сердце, хотя чувствовала себя гораздо смелее, пока с нею была Марго. Дрожа от волнения и страха, она отошла от двери.

Между тем Марго, войдя к привратнику, спросила его недовольным голосом:

– Неужели до сих пор не приходила Марта?

– На что тебе понадобилась Марта?

– Боже мой! Да разве ты не знаешь, что наша старая графиня занемогла от сегодняшнего волнения?

– Не из-за графини ли Франциски?

– Разумеется! Вот меня и послали за Мартой, потому что она лучше всех умеет ухаживать за больными… Не понимаю, куда она девалась! Еще дала слово, что тотчас придет, а я как будто нарочно встретила сына в коридоре и заговорилась с ним!..

– Недавно была здесь служанка из замка и ни слова не сказала мне об этом.

– Она так глупа, что от нее никогда не добьешься толку! Но вот и Марта!

Mapro отворила дверь и, взяв под руку Франциску, направилась к выходу.

Привратник загородил им дорогу.

– Что это значит, Марта? Ты сегодня не хочешь поздороваться со мной!

– Пусти ее, она торопиться…

– Разве вы не одни? – спросил с удивлением привратник. – Кто-то шарит за дверью, не может отыскать ручки.

– Пустяки! там никого нет. Отворяй скорее! – воскликнула Марго.

В эту минуту в галерее раздался резкий крик: «Франциск!» Привратник опрометью бросился к двери, не обращая внимания на Марго, которая громко бранила «проклятого» ворона, как ока его называла, и выходила из себя, что они напрасно теряют время. Добрая женщина была в сильном беспокойстве; упорное молчание графини могло показаться подозрительным привратнику, который, вернувшись назад, счел нужным выразить свое удивление и распространиться о необыкновенном посещении ворона. Наконец он поднял засов, но в это самое время кто-то позвонил с улицы, и когда отворилась дверь, то Марго и Франциска очутились лицом к лицу со старой графиней Фуа. Теперь всякая надежда на бегство была потеряна. Франциска, измученная волнениями дня, с отчаянием отступила назад; привратник, видя, что Марте нет никакой надобности отправляться в замок, поспешил запереть наружную дверь по приказанию старой графини. Наступила минута томительного молчания.

– Иди вперед со своей спутницей, – сказала, наконец, графиня Фуа, обращаясь к Марго и повелительно указывая на дверь, ведущую в галерею.

Презрительный тон, которым были сказаны эти слова, и высокомерное выражение лица старой графини вывели из терпения Франциску. Гнев на минуту овладел ее сердцем; она выпрямилась во весь рост и громко сказала привратнику:

– Отвори дверь! Ты не смеешь удерживать меня здесь!

Но привратник не двигался с места. Видя себя обманутым и отчасти подозревая истину, он не считал удобным брать на себя ответственность в сомнительном деле.

– Неужели вы считаете приличным, сударыня, рассуждать о семейных делах в присутствии привратника? – заметила с усмешкой графиня Фуа и, видя, что Франциска молчит, добавила, обращаясь к Марго:

– Избавь нас, пожалуйста, от всяких рассуждений и веди в комнату Франциски.

В это время Брион, стоя на стене, за густыми ветвями сосны, терпеливо ждал благоприятной минуты для побега графини. Он почти возненавидел Флорентина за его властолюбивые планы и, хотя сам искренне поклонялся королю-рыцарю, но преданность его не была настолько велика, чтобы он согласился безропотно уступить королю любимую женщину. Его романическая, бескорыстная привязанность к ней была чужда расчета, и он готов был принести себя в жертву для ее счастья, но не хотел быть слепым орудием для достижения чьих бы то ни было корыстных целей. Хладнокровный тон священника настолько раздражил молодого сеньора, что он обнажил свою шпагу, когда Флорентин подошел к окну, и только появление Марго спасло жизнь ее сыну. Затем обе женщины остались одни и Брион, слыша шепот чьих-то голосов, стоял неподвижно, так как не был уверен, нет ли еще кого-нибудь с ними.