— А вы сами-то понимаете, что за зверь такой, ваш аппаратик?..

Да, он понимал значение своего открытия. И потому не торопился вверять его людям. Втайне от американских генералов он совершенствовал искусство «потрошить» банки, производить операции как с малыми, так и большими суммами денег. Там, в Америке, используя многопрофильные и сложносистемные компьютерные установки, он разработал и довел до виртуозности механику извлечения любых денежных сумм и помещения их на любые счета и в любых банках. Подобные операции делали и другие хакеры, например корейский и филиппинский, но они не могли заметать свои следы. Банковские компьютерные системы тотчас же их «хватали» за руки и затевали скандал. Несколько лет назад у нас в России появился «хакер-невидимка», оставлявший свою подпись «Вася с Кергелена». Никакого Васи на далеком антарктическом островке, конечно, не было, и этот хакер сильно напугал всех банкиров мира. Он поначалу научился прятать свое местонахождение, но лондонский банк и его стал нащупывать,— тогда «Вася» неожиданно скрылся и будто бы спрятался под охраной иракского короля. Военные на американской базе говорили, что «русский Вася» будто бы даже может на больших расстояниях наносить удары по психике и здоровью человека лучами лептонной пушки, но это уж казалось даже ему, Олегу, невероятным. Однако с тех пор и он стал подумывать о лептонной пушке. Аппетиты его изобретательства были неуемны. Он еще там, в Америке, узнал фамилию изобретателя лептонной пушки,— это был москвич профессор Мешалкин, однофамилец знаменитого сибирского хирурга. Теперь он знал телефон этого профессора и хотел бы с ним встретиться, но для начала будет подслушивать его разговоры, изучать пути подхода к лептонной пушке. Каратаев понимал неблаговидность такого намерения, но ради своих творческих интересов он считал все меры благовидными. Он, как дьявол, витал над миром и искал пути познания; он порой и ощущал себя не человеком, а существом, способным творить море зла и столько же добра. В делах изобретательских он не хотел знать, где начинается зло и добро, он был выше людских сомнений.

Катя смотрела на него серьезно, как мать на ребенка.

— Вы, как я заметила, мастер над людьми подшучивать. Может, и сейчас...

— А кого бы вы хотели послушать и записать на пленку?

— Автандила. Вот номер его телефона.

Олег золотой иголочкой нажимал глазки чуть заметных квадратиков, в которых светились цифры, и Катерина явственно услышала:

— Захир? Это ты?.. Тебе звонит Автандил. Твои ребята готовы? Ты дал им деньги? Молодец! Держи их всегда под рукой и, если я дам сигнал, они должны выступить. Мы будем отправлять в Турцию большую партию девочек. Автобусы есть?.. Хорошо. Ты молодец. Ты день и ночь держи возле уха телефон.

— Ну, вот. А теперь покажу вам вторую профессию джинна.

Олег ткнул в боковое гнездышко кончик булавки, и Автандил повторил все, что он сказал. Радиотелефон был одновременно и магнитофоном.

Катя покачала головой:

— Может, я чего-то не понимаю, но, как мне кажется, эта ваша машинка способна перевернуть всю нашу жизнь. И стоит ли ее давать в руки людей? Они ведь еще так неразумны.

— Радио и телевидение служат ныне силам зла, но значит ли это, что Попов не должен был давать нам в руки свое открытие?

— Оно, конечно, так, но когда я думаю о таких вещах, мне приходит мысль о конце света. Творцы Библии были не так уж неправы, говоря о том, что он, конец света,

непременно придет. Вот вы хотели бы отдать свое открытие правительству, а там сидят сплошные уринсоны да грефы. Россией правят сыны Израиля. Они безмерно сильны своими деньгами, а будь в их руках такая машинка, они во сто крат усилятся. Тогда и русским будет труднее организовать сопротивление силам зла. Вымаривание русского народа ускорится.

Олег смотрел на Катю широко открытыми глазами, и в них гнездились печаль и сомнение. Он будто бы пожалел о том, что именно он породил эту маленькую грозную машинку. Заговорил с Екатериной так, словно она была его учителем в области электроники и он с нею советовался.

— Но вы же знаете, что электроника идет в сторону миниатюризации. Америка ищет в нашей стране чистых математиков, знатоков микропроцессорных схем и вербует их для работы в своих лабораториях. Я и сам был «куплен» американскими военными. И когда прозападные люди, так называемые мондеалисты, пришли к власти над Россией, они в угоду своим хозяевам в первую очередь уничтожили Ленинградский завод «Светлану» и почти все радиозаводы в других городах.

— Как уничтожили? — не поняла Катя.

— Не бомбой, конечно, и не шашками тротила. Перестали платить деньги рабочим, и они вынуждены были покидать заводы. Ельцин и Г айдар, а затем Черномырдин и прочие премьеры наладили механизм удушения величайшего чуда на земле — российских заводов. И прежде всего, придушили электронику. Сейчас она возрождается, но заметно отстает от японской и американской. Даже китайцы теснят ее и рвутся вперед. Я со своими изобретениями очень боялся, как бы Америка не связала мне руки и ноги. Но, слава Богу, там еще не расчухали моих дел.

— А у вас есть и другие изобретения?..

Олег улыбнулся:

— Мой милый майор! Вы больно умная и далеко смотрите. Я бы не хотел иметь рядом такого всепроникающего и всеразъедающего ума. Я еще там, при нашей первой встрече у Старрока, заметил вашу стариковскую мудрость и стал вас побаиваться. Сейчас же... вы и вовсе меня испугали. Но чтобы вы не боялись моего джинна, я его вам дарю.

И Каратаев на раскрытой ладони протянул машинку Катерине. Она осторожненько, точно скорпиона, подхватила пальчиками аппарат и долго его разглядывала. Затем положила в сумочку.

— Давайте работать,— предложил Каратаев.— Мне нужно знать карманы, в которые я бы мог сыпать деньги.

— У вас много денег?

— Все деньги, нажитые неправедным путем в России,— мои деньги.

— Но как узнать, праведные они или неправедные?

— Деньги, если их у человека больше миллиона, все преступные. Миллион еще можно сколотить героическими усилиями, но больше... Словом, мне нужны клиенты. Первую дюжину я найду сам, вторую вы мне представьте к обеду. Но помните условие: деньги, которые мы добудем, не должны лежать в банках на «черный день»,— они должны работать на людей,— на тех, кого обворовала новая власть.