Вскоре после этой поездки Галя прошла курсы учителей начальных классов в Ирбите. Её отправили работать учителем в Бердючинскую начальную школу Ирбитского района в шести километрах от Ирбита. Галинке было шестнадцать лет, и выглядела она как девочка-подросток.

Когда она пришла в школу с назначением, директор спросил: «Аты, девочка, в какой класс пришла?» А Г аля сначала не поняла и ответила смущённо: «В какой пошлёте...» Потом, когда директор понял, что перед ним не ученица, а учительница, они вместе с Галей смеялись. Директор дал ей самый лёгкий — второй класс.

Эти дети уже знали азы, но были не такие рослые, как в третьих-четвёртых классах. В то время в этих классах нередко учились ровесники Гали — пятнадца- ти-шестнадцати лет. Я переживал за сестёр и часто навещал их. С родителями общались записками.

Тук-тук, тук-тук — стучат колёса. Скоро рассвет. Соседи ещё спят. Предрассветная тишина. Неужели так быстро прошла ночь? Я и не почувствовал. Как хорошо, что светлеет. В темноте ночи я, наверное, не смог бы заглянуть в тьму двадцать девятого года. Этот год стал трагическим для нашей семьи. Нет, я не хочу больше вспоминать. Лягу спать. Пытаюсь прилечь. Закрываю глаза.

Осенний холод. Улица. Большой костёр. В костре горит наш любимый книжный шкаф, наш старичок, самая ценная вещь в доме. Горят книги: требники, Псалтирь, Евангелие. Дымятся любимые Достоевский и Пушкин. Ветер разносит наши детские рисунки. После расставания мама часто доставала их с книжной полки и разглядывала.

Папа не смог выплатить непосильный налог, который наложили на него, как на священника. Наше хозяйство описали, вещи распродали с торгов, забрали старый дом, корову, лошадь. Закрыли красавец-храм.

На обочине дороги лежит наша старенькая бабушка, которая уже год не вставала, рядом с ней сидит и держит её голову на коленях вторая бабушка. Дядя- священник и его жена, к счастью, не дожили до этой трагедии, они умерли чуть раньше. Папа стоит и обнимает маму, дрожащую на осеннем ветру. С неё сорвали тёплую шаль: «Моей жене сгодится!» Папа и мама смотрят на костёр. Поджигатели смеются:

— Что, попадья, невесело? Ничего, контра, скоро тебе ещё грустнее будет! Небо с овчинку покажется!

Папа сжимает кулаки, но мама ласково гладит его по плечу: «Родной, потерпи ради меня. Ты знаешь, я не перенесу, если они начнут тебя бить».

Так родители и старенькие бабушки оказались на улице, без крова, без одежды, без еды, без всяких средств к существованию. Папа с трудом нашёл место священника в маленькой деревне Азево-Гуни в двенадцати километрах от Ирбита. Но этот день стал роковым для мамы. Она очень быстро после этого умерла. Ей не было ещё и сорока лет.

Умерла она в Азево-Гуни, через два дня после смерти нашей неподвижной бабушки. С утра папа причастил её, отправил нам записку о том, что бабушка умерла, а мама при смерти. И уехал в Скородум на похороны. Он хоронил старенькую недвижимую бабушку, которую в Скородуме приютила его верное чадо. А когда приехал с похорон, всё было кончено. Мама умерла на руках у второй старенькой бабушки, повторяя ласково наши имена—своих любимых детей и своего ненаглядного мужа.

Случайностей не бывает —это я знаю точно. И Г осподь привёл Г алю в этот день в дом к нашим верным друзьям. Она прочитала записку, заплакала. И побежала на базар, где торговали жители из Азево-Гуни. Галя рассказывала, что в тот момент ей было всё равно: узнают о её поездке домой или нет. Крестьяне, торговавшие на базаре, согласились захватить сестрёнку с собой на подводе. И она приехала в дом даже раньше папы.

Когда подъехали к дому, уже стемнело. В окне видны были две горящие свечи. Крестьянин посмотрел на сестрёнку с жалостью и перекрестился. Но смысл его взгляда она поняла только позднее.

Бабушка, открыв дверь Гале, заплакала. И Галя спросила: «Где мама?» А бабушка ответила: «Раздевайся, обогрейся и пойдём к маме». Сестрёнка обрадовалась, у неё отлегло от сердца. Но когда она открыла дверь в другую комнату, то увидела стол, гроб и две свечи. Галинка потеряла сознание.

Когда пришла в себя, бабушка сидела рядом, плакала и просила её взять себя в руки. Скрипят ворота, наверное, приехал папа, а ему ещё тяжелее. Г аля поднялась и пошла навстречу папе. А он только открыл дверь с улицы и упал, даже не перешагнув порог.

Галин ка с бабушкой кое-как затащили папу в дом. Он пришёл в себя, обнял дочку и плакал безутешно, как ребёнок. Гале непривычно было видеть таким нашего мужественного сильного папу. И она гладила его поседевшую голову, прижимая её к груди, как когда-то делала это наша мама.

Папа быстро взял себя в руки. Они посидели возле мамы. А потом он сказал дочке, что она помогла ему превозмочь горе, и теперь он просит её уехать, чтобы не прогулять работу. Папа нашёл верного человека, который согласился довезти Г алю к её школе. И, несмотря на просьбы дочери остаться, благословил уезжать, пока никто не видел её. Иначе она могла потерять работу и возможность устроиться на неё в будущем.