—ЦчйКЕ? "

ногаи дикие — их хан Измаил сам попросил подарки за свою присягу на верность. Из врагов старых остался лишь царь крымских татар, который заносчиво требовал дани от царя русского и продолжал набеги грабительские, доходя иногда и до Рязани.

Тут в Думе царской начались споры, куда направить дальнейшие завоевания. Адашев, Сильвестр, Курбский и вся их Избранная Рада настаивали на походах в восточные и южные земли. Бояре ближние Захарьины-Юрьевы указывали на Запад, говоря, что необходимо нам искать пути к морю Северному, чтобы, утвердившись на его берегах, завести торговлю со странами европейскими. Продавать мы могли бы зерно и сало, лен и меха, покупать же пряности, фарфор, кость слоновую, медь и другие металлы, камни драгоценные и прочие украшения, товар товаров, за который платили золотом вес на вес — шелк, а также изделия ремесленников европейских, которые были много искуснее наших. Также мы могли бы беспрепятственно приглашать лекарей, учителей, живописцев, рудознатцев, воинников умелых для службы царю русскому и обучения людей наших, ибо во всем этом мы сильно от стран европейских отстали, а иного и вовсе не имели. Польша же, Ливония и Швеция сих необходимых нам людей не пропускали, опасаясь усиления державы Русской.

Царь Иоанн был во всем согласен с боярами Захарьиными-Юрьевыми, и тут Избранная Рада предприняла поход дерзкий и самовольный. Юный воевода Даниил Адашев, по наущению брата своего Алексея Адашева, с восемью тысячами воинов построил близ Кременчуга ладьи, спустился к устью Днепра, взял по ходу дела на море два корабля крымских и обрушился на древнюю Тавриду. Две недели веселился он на просторе, загнав хана с войском в горы, выжег всю западную часть Крыма, невольников русских и литовских освободил без счета, добычу богатую набрал и со всем этим приплыл к городу Очакову. Но в числе пленных, взятых на кораблях и в Крыму, оказались турки, что вызвало неудовольствие султана турецкого. От войны большой едва откупились дарами щедрыми и более о походах на юг уже не помышляли.

[1556 г.]

Король шведский, Густав Ваза, полагая, что, занятые делами на востоке и юге, не сумеем мы дать ему достойный отпор, пошел на Русь войной. Против шведов царь Иоанн отрядил воеводу знатного князя Дмитрия Палецкого с ратью, за недостатком же обученных ратников русских придал ему астраханского царевича Кайбулу с его ордой. Счастье сопутствовало князю Дмитрию, он почти сразу перенес войну на чужую территорию, вступив с войском в пределы земли Финской. Разграбил и сжег несколько городков, а под Выборгом разбил войско шведское; пленив знатнейших сановников королевских. Саму крепость взять не удалось за недостатком пушек, и после нескольких дней осады воевода отошел, разорил все окрестные земли и вывел на Русь множество пленников, сбив цену за человека до гривны, а за девку здоровую до пяти алтын.

Король шведский, отпором нашим устрашенный, мира запросил, но при этом нас же и обвинял в начале войны. Алексей Адашев с дьяком Висковатым составили ему от имени царя грамоту укоризненную: «Твои люди делали ужасные неистовства в Карельской земле нашей. Воеводы мои пылали нетерпением идти к Абову, к Стокгольму, мы едва удержали их, ибо не любим кровопролития. Вдругорядь же разговаривай о мире с наместниками нашими по обычаю дедовскому, нам говорить с тобой невместно».

[1557 г.]

Путь к морю Северному был только один: через Ливонию. Но даже если бы лежала Ливония в стороне, ее непременно наказать надо было, ибо занеслась заносчиво и пример являла соблазнительный для всех прочих стран. Не обладая ни дарами природными, ни казной богатой, ни войском сильным, сия страна смела во всем державе Русской противодействовать. В Риге, Нарве и других ливонских городах портовых иностранцам запрещалось учиться языку русскому, производить сделки торговые напрямую с купцами русскими и открывать им кредит под страхом штрафа денежного. Не только купцов, но и прочий люд — ремесленников, художников, аптекарей —

Царь Димитрий — самозванец?

власти ливонские задерживали и на Русь не пропускали. И уж совсем стерпеть нельзя было поругания веры православной, разрушения церквей наших древних. Еще великий князь Василий Иванович кричал ливонцам грозно: «Я не папа и не император, которые не умеют защитить своих храмов!» Вот только угрозы эти на словах остались.

До того дело дошло, что ливонцы дань положенную пятьдесят лет не платили, с момента кончины великого князя Иоанна III, а когда им о том напомнил и, сказали, что знать ничего не знают ни о какой дани. Пришлось предъявить им Плеттен-бергову договорную грамоту да дополнить ее демонстрацией малой Передовым полком, после чего Дерптская область за ручательством магистра Ливонского обязалась не только впредь давать нам ежегодно по немецкой марке с каждого человека, но и за минувшие пятьдесят лет представить в три года всю недоимку. Еще же клятвенно пообещали никаких препятствий русскому купечеству в своей земле не чинить. Ничего исполнено не было, так дело до войны дошло.

Понимая, что на этот раз воевать придется против страны европейской, в воинском искусстве весьма нас превзошедшей, к этой войне готовились со всем тщанием. К границам Ливонии потянулись обозы с припасами ратными, везде наводились мосты, учреждались станы, ямы и дворы постоялые на дорогах. К осени у границы стояли уже сорок тысяч воинов, а на будущее планировали выставить до трехсот тысяч.

[1558 г.]

Первым вступил в дело воевода русский Шах-Али с легкой татарской конницей, прошелся огнем и мечом по всему кра к > и вернулся обратно с добычей богатой. Ибо послан он был не для завоевания, а только для устрашения и наказания. Магистр ордена Ливонского и епископ Дерптский устрашились, мира запросили и даже наскребли 60 000 ефимков в счет дани положенной, да поздно они спохватились, не о дани мы уже мыслили, а о полном подчинении земли мятежной.

Весной в Ливонию вступили основные силы несколькими полками под командованием боярина Данилы Романовича Захарьина-Юрьева, князей Андрея Курбского, Петра Шуйско-

го, Михаила Глинского и Федора Троекурова. Взяли множество городов, включая портовую Нарву, но главным призом стал Дерпт, он же город наш дедовский Юрьев. Да' слабы духом оказались ливонцы! Имея в одном Дерпте более пятисот пушек и запас огненный к ним, они не подумали запереться в городе крепко, а сами вышли из ворот, ключи от города на подушке атласной поднесли и пушки те, невредимые, по описи сдали, что было нам большим подспорьем.