Через полтора часа вернулся Босс, широко распахнул дверь, прямо с порога спросив:

— Ну, нашли?

— Не имею ни малейшего представления! — ответила Джейн.

— Господи, вы провели здесь столько часов!

Джейн едва заметно улыбнулась:

— А мне они показались месяцами.

— И ничего? Ни намека, ни ключа?

— Я думаю, — сказала Джейн, — если Мэри Эллен хотела оставить сведения, понятные только мне, она должна была оставить их на видном месте.

Босс помолчал. Потом зло ухмыльнулся:

— Должна была! Но как она могла определить такое место для вас? Она могла ожидать, что вы вообще только сунете сюда свой английский нос и вернетесь в Перт.

— Мэри Эллен с таким же английским носом прожила здесь шестьдесят лет, — сухо заметила Джейн.

— Да, но... 

— Я думаю, — продолжила Джейн, — возможно, она считала, что мне следует заработать это, или, может быть, это нечто такое, что я могла бы определить только постепенно. 

— Что значит «определить постепенно»?

— Я не знаю, — призналась Джейн. — Действительно не знаю. Но думаю так: она оставила мне эту ферму.

— Плюс прииск. Пустяковое дополнение.

— Но ферма — это главное. Мэри Эллен прожила здесь много лет, и ясно, что она любила Стринджер Стейшн. В любое время можно было продать ферму и уехать отсюда, но она не сделала этого. Может быть, ей хотелось, чтобы и я осталась здесь, хотя бы на какое-то время, на несколько недель или месяцев, как следует узнала бы Стринджер Стейшн. Мэри Эллен знала, что я сразу же замечу вышитый ею трактир, так оно и получилось. Остальное прояснится постепенно. И последняя мелочь...

— Ради Бога! — воскликнул Босс. — Вы хотите провести здесь полгода? Считаете, что она этого хотела? 

— Мэри Эллен ничего обо мне не знала, не так ли? Не знала, какого человека я могла бы привести с собой. Я не замужем, но могла бы выйти замуж за какого-нибудь слизняка. Поэтому не хотела, чтобы он это нашел, присвоил и, бросив меня, сбежал. 

— Чепуха! — отмахнулся Босс. 

— Нет, не чепуха! Это важная мелочь, которой как раз и не хватает, чтобы добраться до сущности загадки, — сказала Джейн. — Она адресована очень обдуманно интеллигентной женщине. И эта существенная мелочь, я уверена, относится к тому миру, в котором обитают женщины. 

— К кухне, что ли? — спросил Босс. — Это же и есть настоящий женский мир.

И она даже не плюнула ему в лицо, невозмутимо выслушала это и всего лишь сказала, подняв на него глаза:

— Если вы предпочитаете так думать, сэр, пожалуйста. Джейн произнесла эти слова мягко и кротко. Ну, просто мисс в викторианском стиле, покорная власти. Как скажете, сэр... 

— Господи! — сказал Босс измученным голосом. — Давайте хоть поедим немного. 

Он вышел и через несколько минут вернулся с двумя коробками. В одной были пирожные и еще какие-то кондитерские изделия, в другой — холодное пиво, которое пришлось очень кстати. Наступил полдень, и в доме стояла жара. Босс открыл окно и распахнул дверь, чтобы создать хоть какое-то подобие ветерка.

Потом снова уселся, все время держа Джейн в поле своего зрения. Двое его помощников, явно в полусонном состоянии, замерли лениво, почти неподвижно, лишь иногда приоткрывая глаза и потягивая пиво. Джейн подошла к раковине и посмотрелась в покрытое пятнами ржавчины старое зеркало, висевшее над нею, когда Босс внезапно сказал:

— Коврики.

Джейн обернулась, держа в одной руке кусок пирога, а в другой — банку пива. Выражение ее лица было тем, прежним, как в последний раз в парке, и я почувствовал желание зааплодировать.

— Да, я видела, — сказала она, и я не выдержав хлопнул в ладоши.

— Заткнись! Помни, что я сказал, — разозлился Босс.

Джейн произнесла кротким голосом:

— Если вы думаете, что они могут быть картами, я с вами согласна. Но два из них уже осмотрены, на них ничего нет. Третий же весь в засохшей крови, и я не намерена до него дотрагиваться, пока он не будет чистым.

— Так выстирайте его, вон раковина. Женская работа, не так ли? — Он засмеялся.

— А если потечет краска? — спросила Джейн. Она наклонилась и приподняла уголок. Этот коврик был самодельный, тряпичный, примерно пять футов на три, и две трети его были испачканы кровью.

— Ну и пусть. Кого это волнует.

— Вы редкий идиот, каких я еще не встречала, — спокойно сказала Джейн, и в тот же момент он вскочил на ноги.

— Не забывайся, ты, английская сука, или я...

— Уйдете ни с чем, — холодно ответила Джейн. — Учтите вот что: основной цвет коврика — синий. Предположим, Мэри Эллен сама его сделала, и более того, сделала в виде карты, обозначив, например, какие-то места красным. Красное видно вот здесь и здесь, и если его постирать, синяя краска потечет, а, красное смажется. Вы разрушите всю карту, вы — тупица!