До конца обеда Tea и Марк разговаривали только друг с другом.

А Эрик Ягер задумался над тем, почему Труда не рассказала в гимназии, что убитый служил у них помощником садовника. Разве ей не было интересно поделиться такой новостью с одноклассниками?

Дождавшись восьми часов, Эрик Ягер поехал на виллу Хохфлигера, чтобы поговорить с Рулом, стариком садовником. Он мог бы послать Херстала, или Схаутена, или Де Грипа, но ему хотелось лично познакомиться со всеми обитателями большого дома на Эуропасингел.

Сперва он проехал мимо виллы и оставил машину на пригорке возле Заячьего пруда. Ягер собирался еще раз спокойно осмотреть место преступления примерно в тот час, когда оно произошло. Возможно, окружающая обстановка наведет его на какие-нибудь мысли.

Как он и предполагал, в этот вечерний час здесь не было ни любопытных, ни праздношатающихся. Только этим все и исчерпывалось. Дождь, правда, прекратился, но сильный ветер еще гнал к востоку тяжелые тучи. На западе синела уже широкая полоса, которую прорезали последние солнечные лучи, скользившие по краю тучи и отбрасывавшие какой-то нереальный отсвет на пруд и лес. К тому же было очень промозгло.

Сегодня здесь все было не так, как в тот вечер, когда застрелили Криса Бергмана из его же собственного новенького пистолета.

Ягер опять спросил себя, сколько людей знали, что у Криса есть оружие.

Место убийства ничего Эрику Ягеру не говорило. И искать что-либо, не замеченное сотрудниками технической бригады, совершенно излишне – он мог бы поручиться, что они ничего не упустили. А беспокойно раскачивающиеся верхушки деревьев явно не собирались выдавать тайну драмы, главными свидетелями которой они были.

И все-таки Ягер задержался у Заячьего пруда до сумерек.

Примерно без четверти девять он вышел на дорожку, ведущую к вилле Алекса Хохфлигера, и тут его чуть не сбил темно-синий «вольво», который на большой скорости вылетел из-за поворота. Едва не зацепив железные створки распахнутых ворот, машина промчалась еще метров пятнадцать и остановилась перед гаражами.

Алекс Хохфлигер вышел из автомобиля и направился к крыльцу. Услышав за спиной «добрый вечер» Эрика Ягера, он испуганно вздрогнул, но тем не менее Ягер усомнился, что Хохфлигер его не заметил: начинало темнеть, но несколько секунд он стоял в ярком свете фар.

Он что же, лихач? – спросил себя Ягер и тотчас сообразил: Алекс Хохфлигер выпил, и больше, чем следовало. От него несло перегаром, взгляд был мутным, но держался он с апломбом и даже протянул инспектору руку.

– Ну, как дела со следствием? Хотя я, видимо, не вправе спрашивать об этом. – Не дожидаясь ответа, он задал следующий вопрос: – Вы, наверное, приехали поговорить с Рулом? Он, должно быть, еще в саду. Думаю, вы предпочтете побеседовать с ним в привычной для него обстановке.

Да, в известной проницательности Хохфлигеру не откажешь, но ясно и еще одно: он вовсе не горит желанием второй раз принимать у себя в доме полицию.

Ягер зашагал за Хохфлигером мимо гаражей, потом вдоль высокой ограды теннисного корта, освещенного садовыми фонарями. Потом они прошли еще метров десять по узкой дорожке, обсаженной хвойными и разными другими деревьями, и очутились перед строением из сосновых бревен с сосновой же крышей – этакий деревенский сруб. Дверь была раскрыта, и оттуда вырывался широкой сноп света.

Пожилой мужчина, который, стоя у верстака, смазывал маслом садовые ножницы, взглянул на Эрика Ягера проницательными голубыми глазами. Он немного сутулился, как большинство людей, всю жизнь занимавшихся тяжелым физическим трудом, но в остальном никак не производил впечатления дряхлого старика. Движения у него были быстрыми, а пожатие мускулистой руки – твердым.

Он указал Эрику на один из плетеных садовых стульев, окружавших круглый стол, и вернулся к своим ножницам. Но Эрик Ягер тоже предпочел постоять.

Помещение было больше чем наполовину завалено всевозможным садовым инвентарем. У одной стены рядом с мешками земли или навоза стояла тачка. Пахло влажным грунтом и свежестью. Эрику Ягеру показалось здесь куда уютней, чем в роскошной библиотеке Алекса Хохфлигера.

Он стал у короткой стороны верстака, чтобы, разговаривая с Рулом, смотреть ему прямо в лицо.

– Нынешняя молодежь наплевательски относится к инструментам, – проворчал Рул. – Где работали, там и бросили, или, того хуже, – швырк в угол, и дело с концом. Никак не мог я приучить Криса беречь инструмент. – О Крисе он сказал с грустью. – Н-да, теперь уж не доведется его учить… Все это очень печально, менеер. А вам приходится ломать голову…

– Над чем? – дружески спросил его Ягер. Старик пристально посмотрел на него.

– Сами знаете, о чем я. Или вы уже раскрыли это преступление?