Они расположились в уютной гостиной Де Кока, сидели в низких кожаных креслах, расслабившись и вытянув на ковре ноги. Де Кок поднял вверх бутылку и постучал пальцем по этикетке.

– Любимый коньяк «Наполеон»! – улыбнулся Фледдер.

– Да, подарок Тощего Лоутье. Он самолично вручил мне эту бутылку сегодня утром.

Госпожа Де Кок вышла из кухни, держа перед собой большое блюдо с закусками.

– Этот коньяк – самая настоящая взятка, – уколола она мужа. – Как и любезное приглашение на морскую прогулку.

Де Кок взглянул на нее исподлобья.

– Ну, меня-то не купишь, – усмехнулся он. – Да и потом никто не знает моей настоящей цены. У Тощего Лоутье и в мыслях не было покупать меня, просто однажды он допустил крупную промашку, и с той поры печаль омрачила его грешную душу. Отсюда и эта бутылка коньяка. Что же касается приглашения на морскую прогулку, то я давным-давно получил его.

– Да, помню, – подтвердил Фледдер. – У вас уже было это приглашение, когда вы направили нас в больницу Южного Креста. – Он наморщил лоб. – А какую промашку допустил Лоутье?

Де Кок, как бы парируя его вопрос, поднял вверх руки.

– Сначала пьем коньяк!

Фледдер рассмеялся и стал наблюдать за тем, как его старший коллега разогревает круглые бокалы, держа их над голубым пламенем спиртовки. Он подумал: сколько раз за последние годы сидел он здесь вот так, в этом кресле, с бокалом конька в руке, подводя итоги очередного расследования… Он перевел взгляд с пламени спиртовки на широкое лицо инспектора: чуть приплюснутый нос, мягкие складки вокруг рта… жесткая седая шевелюра…

– Тощий Лоутье, – заметил Фледдер, – оказал нам неоценимую помощь: он первым обратил внимание на неожиданное исчезновение Аннетье Схеепстра.

Де Кок раздал бокалы и повернулся к Фреду Принсу, которому он очень симпатизировал – тот был одним из самых надежных работников в управлении, никогда не отказывающихся помочь в нужную минуту.

– А разве Аппи Кайзер не придет?

– Он сейчас занимается карманниками. Я попросил Бейтендама отпустить его с нами, но комиссар был непреклонен.

Фледдер так резко наклонился вперед, что чуть не расплескал свой коньяк.

– Так расскажите же нам, инспектор, какую ошибку совершил Тощий Лоутье, – снова обратился он к Де Коку.

Инспектор, видя, что его помощник сгорает от нетерпения, улыбнулся. Излишняя горячность не раз подводила Фледдера, так что ему, как старшему по возрасту и званию, все время приходится останавливать и сдерживать его.

– Тощий Лоутье, – неторопливо начал Де Кок, – был уверен, что Бертус из Утрехта приложил руку к убийству Пауля ван Флодропа.

– А это не так?

– Не совсем так. Инициатива этого убийства исходила вовсе не от Бертуса.

– От кого же?

Де Кок медленно смаковал коньяк.

– Чтобы Фред Принс тоже понял все, начну по порядку. – Он поставил бокал на столик и откинулся в кресле. – Аннетье Схеепстра вовсе не была недалекой и капризной девицей легкого поведения, какой ее нам представил Бертус из Утрехта. Она была очень неглупой и весьма наблюдательной особой и имела собственный взгляд на некоторые вещи.

– А именно? – нетерпеливо перебил его Фледдер. Де Кок укоризненно посмотрел на него и невозмутимо продолжал:

– Бертус из Утрехта был не столько сутенером, который «пас» девиц в отлично организованном борделе, он время от времени занимался еще и подозрительными сделками: торговал антиквариатом и… кокаином. В свое оправдание могу сказать, что до определенного момента я этого просто-напросто не знал, хотя и подозревал, что Бертус замешан в каких-то темных делишках. В тот период, когда Бертус из Утрехта впервые попал в поле моего зрения, здешняя торговля наркотиками находилась в самом зародыше, и полиция еще не проявляла к этому большого интереса. Благодаря торговле антиквариатом Бертусу удалось установить кое-какие связи с местными нуворишами, или, как их теперь называют, преуспевающими бизнесменами, и если кому-нибудь из них требовался кокаин, Бертус за немалые деньги оказывал ему эту услугу. Этот сутенер обставил все очень хитроумно. – Де Кок помолчал и отпил еще один глоток. – Среди старых клиентов Бертуса – любителей антиквариата был и доктор Лестерхейз, врач, пользовавшийся международной известностью. Этому доктору принадлежала великолепная вилла в Бларикуме, и под ловким руководством Бертуса она стала служить базой для хранения и торговли наркотиками в округе.

– Я все еще ничего не понимаю, – вмешался Фледдер. – А причем тут Аннетье Схеепстра и три другие женщины?

– Сначала, – продолжал Де Кок, не обращая внимания на его реплику, – поставками кокаина занимался сам Бертус. Он лично доставлял его в Бларикум, а Лестерхейз, тоже иногда баловавшийся наркотиками, переправлял его дальше. И так было до тех пор, пока в борделе Бертуса не появилась новая девица, которая привлекла его особое внимание…

– Аннетье Схеепстра?

– Да. Бертус из Утрехта, обычно избегавший женщин, был от нее без ума. Он сразу оценил ее незаурядные способности… не только как проститутки, и когда однажды сам не смог отправиться за очередной партией кокаина, послал за ним в качестве своей представительницы именно ее, Аннетье Схеепстра. Я уже говорил: Аннетье все очень быстро схватывала. Она сразу поняла, какими делами занимается Бертус, и быстро научилась у него разбираться в произведениях искусства, насколько это позволяли его собственные познания. Бертус взял себе за правило: как только в его руки попадала старинная вещь, он тут же заказывал несколько копий с нее известному художнику.