Ко времени прибытия молодых князей Максутовых в Петербург Ф. Врангель был уже признанным географом, участником арктической экспедиции и нескольких кругосветных плаваний, бывшим Главным правителем самых дальних российских владений — колоний в Америке. Он мог позволить себе принимать участие в судьбе своих относительно близких и дальних родственников. Есть основание считать, что он способствовал приглашению на службу в Российско-Американскую компанию Василия Степановича Завойко, женатого на дочери Георга Врангеля Юлии. Лейтенант В. Завойко до 1840 г. успел дважды совершить кругосветное плавание, посетить Камчатку и Америку и даже издать свои «Впечатления моряка». То, что он был женат на двоюродной сестре князей Максутовых, не имело значения во время пребывания этих юношей в Морском корпусе. Сам В. Завойко служил в это время на Тихом океане, обустраивал порты Охотск и Аян. Придет время, и он встретит своих свойственников Максутовых на Камчатке.

Кроме дочерей Юлии и Анны, у Георга Врангеля был сыновья Василий и Егор. Василий, старше Дмитрия Петровича лет на шестнадцать, успешно служил чиновником Департамента корабельных лесов в Морском министерстве, постепенно рос и ждал своего часа стать директором РАК. Он хорошо знал молодых князей Максутовых, чтобы пригласить впоследствии одного из них на службу в компанию. Егор, всего лишь пятью годами старше князя Дмитрия, будет постепенно осваивать юриспруденцию и тоже не пройдет мимо Главного правления РАК.

В доме Георга и Василия Врангелей, скорее всего, и «отогревались» кадеты Павел, Александр и Дмитрий. Сохранилась копия рисунка баронессы Анны Егоровны Врангель, на котором изображен симпатичный мальчик Александр Максутов, кадет младшей роты. Юлия, Анна, Василий и Егор приходились Максутовым вовсе не дальними родственниками. Они считались кузенами и кузинами, а значит, по мере сил поддерживали друг друга. Даже если установленные автором отношения между Врангелями и Максутовыми окажутся не такими близкими, грядущий романист не сможет их игнорировать.

Общаясь с Врангелями, будущие офицеры расширяли свои представления о географии. Князь Дмитрий не мог осознать, что, едва ступив на порог Морского корпуса, он начал путь в Русскую Америку.

С детских лет университетская среда оказалась близкой Дмитрию Максутову. Неистребимо обаяние высшего образования; свои шутки, свои ценности и идеалы, своя ментальность. Наверное, и свою будущую супругу князю Дмитрию будет легче искать именно в этой среде. Кто-то заметит, что среда эта говорила с немецким акцентом. Не вся. Барон А. Дельвиг, в частности, начал учить язык предков уже в Лицее. Только не знающий немецкого юный поэт мог дебютировать описанием подвигов в 1812 г. «Витгенштейна, вождя славного войска русского». Забывший немецкий во время морской службы барон Ф. Врангель восстанавливал его, возвращаясь из Русской Америки. Он как бы извинялся за то, что в его дневниках с каждой верстой, пройденной сушей по Мексике, появляется все больше немецких слов, предложений, абзацев и страниц.

Император Николай Павлович имел право заметить: «Российские дворяне служат России, немецкие — мне». Он несколько полемически заострил проблему немецких дворян в России. Прибалтийские, или, как их тогда называли, остзейские, немцы представляли потомков крестоносцев, осевших на территориях бывшей Восточной Пруссии и нынешних Эстонии и Латвии. Именно они и сформировали дворянское сословие в балтийских землях, вытеснив на социальную периферию местное население. Проще скажем, нещадно подавив его. Немцы чувствовали себя владельцами земель и крестьян, но оставались чужаками для коренных жителей. Они считали себя не покоренными Россией, а только верными вассалами российского Императора. Такой вот пережиток Средневековья. Известны Врангели, верно служившие и королю Прусскому. Об одном из них напоминает сохранившаяся до нынешних дней Башня Врангеля в системе укреплений Кенигсберга, нынешнего Калининграда. Названная в честь прусского генерал-фельдмаршала графа Врангеля, она может оказаться сегодня памятником всей знаменитой немецкой фамилии, имевшей весьма глубокие датские корни. Можно было бы идентифицировать этот род по географической, а не по политической карте — остзейцы. Не особенно озабоченный политкорректностью автор останавливается на сочетании русские Врангели.

Факты подтверждают, что русское дворянство немецких кровей в основной массе оставалось верным своему сюзерену и во время войны против кайзеровской Германии. Нашли место в той войне и Врангели.

Как везде и всегда, мелкопоместное дворянство держалось за элементы своего статуса. В отношении миропонимания прибалтийских немцев вполне справедливо звучит «человечество начинается с баронского звания». В этой среде баронскими званиями очень дорожили, но не кичились.

Балтийские немцы составляли некую прослойку не только среди высших чинов империи, но и на флоте. Но Ф. Беллинсгаузен, Ф. Врангель, Ф. Литке, О. Коцебу и иже с ними не образовывали непроницаемую земляческую касту. Все они были так или иначе знакомы, роднились, поддерживали друг друга. При этом они были инкорпорированы в интернациональную флотскую среду. Да и родственные отношения у них были самые широкие.

В жизни Д. Максутова счастливо совпали векторы официального воспитания и воспитания семейного; плавать по морю необходимо. Участник экспедиции Витуса Беринга Георг Вильгельм Стеллер в своем дневнике заметил: «Для офицеров большой честью было идти и идти вперед, чтобы потом они могли вовсю трубить о том, как далеко они были и как много — безо всякой нужды! — выстрадали». Обиженный и ироничный адъюнкт натуральной истории Санкт-Петербургской академии наук ухватил один из мотивов службы офицеров флота — идти в дальнее плавание.

Современный моряк, услышав слово плавал, всегда поправит — ходил. В документах же того времени глагол плавать в отношении моряка или корабля был вполне употребимым. На постаменте памятника И. Крузенштерну можно прочитать: «Первому русскому плавателю вокруг света». Но как заметил один литератор, наплававшийся на боевом корабле, «боже вас сохрани сказать «приехали», нужно говорить «пришли». Иногда плавание заменялось на вояж. В том веке еще без иронии.