– Не могу я позвонить! Не могу! Не хочу и не буду! – воскликнул Игорь и, шустро перевернувшись со спины на живот, зарылся лицом в подушку. – Как я ей скажу? Ну как?

Алена и Олег переглянулись.

– А может, она и не спросит о том, о чем ты думаешь? – предположил врач. – Она же не догадывается, что ты лежишь в лазарете с поносом. Скажи ей, что у тебя ангина, или грипп, или ты был в коме. Я, конечно, не знаю, что там у вас произошло…

При слове «понос» несчастный форвард завыл, как раненый волк, и вцепился в подушку зубами.

…– Что там мой бывший зять? – спросил Сусанин дочь, чье треугольное лицо, казалось, вытянулось от переживаний в вертикальном направлении и приобрело форму ромба. – Еще не приполз обратно, землю не жрет, пеплом голову не посыпает, назад не просится?

– Нет, – вздохнула Полина.

– Странно.

– И мне странно. Все-таки я на курорты его возила, давала деньги на издание его поганеньких стишков, машину ему купила…

– Он ее вернул? Машину-то?

– Да.

– Пешком ходит? – рассмеялся Сусанин.

– Угу.

– А Майя извиняться не приходила?

– Нет, – сказала Полина и покрылась красными пятнами. – Не приходила.

– И не звонила? – продолжал допытываться Петр Петрович.

– Не-е-е-ет!!! – закричала девушка.

– Ладно, ладно, дочка, не реви, – примирительно сказал Сусанин, – мы ее убьем, и Роман к тебе вернется. Или убьем и его тоже?

– Не надо, – всхлипнула Полина, – я его люблю. Какой он ни есть плохонький и неудачливый, но я его люблю все равно.

– Ну ладно, тогда его убивать не будем, – великодушно разрешил Петр Петрович, – значит, порешим только Майю.

Он на всякий случай еще раз открыл холодильник, проинспектировал его насчет наличия съестного, нашел полузасохший плавленый сырок и съел его. Полина еще немного посидела, зевая, а потом вспомнила слова матери о том, что самое правильное решение – это решение, принятое в десять часов утра, и пошла спать.

– Не бойся, позвони! – уговаривала форварда Алена. – Женщины – они существа понятливые, чуткие и тактичные. Просто скажи ей, что ты был болен… болен… розеолой, например. Есть такая болезнь.

Олег страдальчески закатил голубые глаза. Все это он говорил Игорю так много раз, что у него начал отниматься язык.

– Ты же мужчина, ты же должен решиться! – увещевала Алена.

Пуканцев заткнул уши.

– Может, нам поехать и привезти Дюк сюда? – предложила Ватрушкина.

– Я уже об этом думал, – сказал Олег, – но, во-первых, я не уверен, что она согласится приехать, а во-вторых, какой в этом смысл, если он все равно не хочет разговаривать. Он может сказать, что болел гриппом, он может сказать, что был в коме, поэтому не брал трубку, тут нет никаких проблем. Между ними что-то произошло. Что-то, о чем никто не знает, и теперь Игорь страшно мучается, но не решается подруге позвонить. А ведь такая любовь была, такая страсть!

– Пуканцев, – попросил Олег, глядя на Алену, чье круглое лицо ему ужасно нравилось, – расскажи нам честно, что у вас случилось, а мы что-нибудь придумаем.

– Я сделал ей предложение, – замогильным голосом произнес футболист.

– О ужас, – сказал врач, хватаясь за сердце, – ты сделал ей предложение – и она отказала? Я тебе сочувствую… Ну что тут поделаешь, Игорек… Ты встретишь другую, еще лучше. Я понимаю, как тебе больно! Да, это все объясняет. Когда-то я предложил выйти замуж самой красивой девушке из команды синхронного плавания, такой стройной, высокой, темноглазой, с короткой стрижкой и невероятным, сногсшибательным шармом…

– Она отказалась? – заинтересовалась Алена, чувствуя, что ревнует.

– Ну что ты, – смутился врач, – красавица сказала мне «да». Но лучше бы сказала «нет», так как через два года мы развелись с ужасным скандалом.

– Ксения согласилась, – жалобно хрюкнул Игорь, и его сопение приобрело отчетливые трагедийные ноты.

Алена ахнула. Олег подавился словом «скандал».

– Так это же хорошо, – аккуратно сказала Ватрушкина.

– Отлично просто, – добавил врач.

– Но… но…

Игорь пытался еще что-то объяснить, но рыдания, рвущиеся из груди, не давали ему сказать ни слова.

– Какой кошмар, – прошептала Ватрушкина.

– Да, теперь я понимаю, когда и почему у него начался понос. Парень переволновался, – сказал Олег.

Пуканцев взвыл так горестно, что закачалась люстра и у некоторых машин, припаркованных на улице, сработала сигнализация.

– Надо срочно придумать какое-нибудь правдоподобное вранье, – сказала Алена, – видимо, тогда, во время объяснения, он вскочил и побежал в туалет…