Разрабатывая военные операции по разгрому Повстанческой армии, Шапошников выполнял распоряжения главного командования. В то же время он был хорошо осведомлен и о характере махновского движения, и об отношении к нему Троцкого. Казалось бы, идеолог мировой революции должен был всячески поддерживать народное восстание, инициативу масс, а получилось — наоборот.

Борис Михайлович знал о том, как Троцкий спровоцировал выступление против большевиков чехословацкого корпуса в Поволжье. Нечто подобное произошло и с махновцами. Не тогда ли у Бориса Михайловича появилась неприязнь к Троцкому? Безусловно, Шапошников ни в коей мере не разделял бредовые идеи о мировой революции. Тем более что в ее пожаре первым должен был испепелиться русский народ. Но это еще не все. Странным образом Троцкий оказался ярым противником народного движения, возглавляемого анархистом Нестором Махно. Более того, в результате создалась реальная опасность поражения Красной Армии на Южном фронте.

Чтобы разобраться в этом, обратимся к событиям 1919 года, когда весной председатель Реввоенсовета РСФСР Л.Д. Троцкий прибыл на своем знаменитом поезде на Украину. Обстановка здесь была сложной. Наращивали силы войска Деникина, действовали националисты и анархисты, наиболее влиятельными среди которых были махновцы. В тот период они являлись союзниками большевиков и назывались Первая Украинская повстанческая дивизия.

Существовали определенные трения между Лениным и троцкистом Х.Г. Раковским, Предсовнаркома УССР. Была некоторая напряженность и в отношениях с Махно. Но в целом украинские анархисты громили белогвардейцев, чем, безусловно, помогали Красной Армии. Нестор Иванович Махно в первой половине 1918 года, находясь в Москве, познакомился с Бухариным, Свердловым и имел беседу с Лениным, который произвел на него большое впечатление. (В своих воспоминаниях он неоднократно повторял: «мудрый Ленин».)

15?,

Махно был фигурой колоритной и непростой. Сын кучера, он рано осиротел и перенес немало тягот и лишений (в отличие от выходца из богатой еврейской семьи Троцкого-Бронштейна). Был сельским учителем, стал анархистом-боевиком и вождем партизанской вольницы, которую преобразовал в боеспособную армию.

6 июня Ворошилову пришла телеграмма от Троцкого с напоминанием: «Махно подлежит аресту и суду Ревтрибунала, а посему Реввоенсовету Второй армии предписывается принять немедленно все меры для предупреждения возможности Махно избежать соответствующей кары».

Что это за кара? Из приказа № 107 от 6 июня: «Кара может быть только одна — расстрел. Да здравствует борьба с врагами народа! Л. Троцкий». Удивительным образом в данном случае «врагами народа» начальственный интеллигент называл представителей народа, которые сражались за свою свободу. Чудовищное лицемерие!

9 июня Махно направил телеграмму сразу в шесть адресов, прежде всего — к Ленину, объясняя свой уход из Красной Армии: «В последнее время официальная советская, а также партийная пресса коммунистов-большевиков распространила обо мне ложные сведения, недостойные революционера, тяжелые для меня. Отмеченное мною враждебное, в последнее время наступательное поведение центральной власти по отношению повстанчества, по моему глубокому убеждению, с роковой неизбежностью ведут к кровавым событиям внутри трудового народа, созданию среди трудящихся особого внутреннего фронта, обе враждующие стороны которого будут состоять только из трудящихся и революционеров. Я считаю это величайшим, никогда не прощаемым преступлением перед трудовым народом и его сознательной революцией».

По заданию Ленина В.А. Антонов-Овсеенко проинспектировал войска анархистов и дал в Москву телеграмму: «Пробыл у Махно весь день, Махно, его бригада и весь район — большая боевая сила. Никакого заговора нет. Сам Махно не допустил бы карательные меры — безумие. Надо немедленно прекратить газетную травлю махновцев».

Как писал сын начальника штаба Махно А.В. Белаш: «Революционно честный, отлично понимающий обстановку на Украине, патриотически настроенный, командующий войсками Украины Антонов-Овсеенко мешал Троцкому и был отстранен от командования войсками. Это отстранение нанесло громадный моральный и политический ущерб в сражавшихся войсках, но развязало руки

153

Троцкому». Сложившуюся тогда обстановку Антонов-Овсеенко охарактеризовал так: «Астрахань под угрозой. Царицын в клещах. Советская власть на всем юге под вопросом».

Еще 12 июня члены пятаковского трибунала развернули активную деятельность. Было арестовано несколько десятков махновцев, преимущественно штабных работников, которые находились в бронепоезде, где совместно работали штабы Махно и Красной Армии под командованием К.Е. Ворошилова (он впоследствии сдал деникинцам Киев, Екатеринослав и пошел под трибунал, разжаловавший его в комдивы). Вскоре харьковская газета «Коммунар» на последней странице опубликовала сообщение под заголовком: «Расстрел штаба Махно» (казнили семь командиров).

Троцкий в столь напряженное время взял в руки не «карающий меч революции», а топор палача, обрушив его на махновское движение. Из приказа Троцкого от 18 июня 1919 года №112, город Харьков: «Южный фронт наш пошатнулся. Кто виноват?.. Ворота открыты анархо-бандитами, махновцами. Чрезвычайный Военный Революционный трибунал под председательством товарища Пятакова рассмотрел дело о предателях-махновцах. Трибунал сурово покарал изменников и предателей, махновский штаб уничтожен, но яд махновщины еще не истреблен».

В.Н. Волковинский, автор книги «Махно и его крах», пишет:

«Обвинение Троцким Махно в том, что он якобы умышленно открыл фронт деникинцам на 100-километровом участке, безосновательно. Потерпев поражение в 20-х числах мая, махновцы продолжали еще почти полмесяца сражаться с деникинцами. К тому же, как известно, батька отклонил предложение Шкуро перейти на сторону белых».

Из донесения командования Украинского фронта: «Махно еще сражался, когда бежала соседняя 9-я дивизия, а затем и вся 13-я армия. Причина разгрома Южного фронта отнюдь не в украинской партизанщине».