Водитель белого «ягуара» сделал широкий круг по громадной автостоянке за «Логовом». В рассеянном сиянии желтоватой луны на ней поблескивали крыши более ста автомобилей. Из основного здания доносились веселая музыка и смех отдыхающих. Какой-то любитель народного пения исполнял «Полет голубки», довольно сносно подражая Берлу Айвсу.

Мужчина в меховой парке вышел из машины, открыл багажник и извлек брезентовую походную сумку. Затем запер машину и медленно двинулся к парадному входу в «Логово». Один раз он слегка поскользнулся на заснеженной тропинке и чуть не упал, втихомолку ругнувшись. Как только он открыл дверь в просторный холл, его сразу обволокло теплом и ароматом горящих в камине дров, смешанным с благоуханием духов и запахом дорогого табака. Слева от вошедшего располагался бывший бальный зал, заполненный оживленной толпой в одежде стиля «после лыж»: женщины расцвечивали общий фон своими нарядами нежных пастельных тонов, большинство было в эластичных брюках, так восхитительно подчеркивающих хорошую фигуру, некоторые – в длинных юбках. На мужчинах были узкие брюки, жакеты спортивного покроя или свитера. Человеку в меховой парке показалось, что он смотрит на своего рода балет в стилизованных костюмах.

Справа находилась старая столовая, теперь переоборудованная в бар, отделанный дубовыми панелями, и гриль-зал. Все столы были заняты нарядными постояльцами. Именно здесь выступал певец, чей высокий голос заглушал общий гомон и смех.

Человек в парке направился вдоль вестибюля к стойке администратора. За стойкой ему приветливо улыбнулся юноша лет восемнадцати.

– Надеюсь, сэр, у вас зарезервирован номер, – сказал он. – У нас полным-полна коробочка.

Мужчина опустил на пол сумку, снял очки и откинул капюшон парки, открыв светло-голубые глаза и коротко остриженные темные волосы. У него были высокие скулы и тонкая, почти никогда не исчезающая морщинка между бровями. Он был очень хорош собой, отличался мрачной задумчивой красотой.

– Питер Стайлс! – радостно воскликнул молодой человек.

– Думаю, у вас найдется для меня комната, – сказал Стайлс.

– Д-да… конечно, мистер Стайлс. – Юноша пробежал пальцем по списку зарезервированных номеров. – Только, боюсь, не совсем то, что вы просили… Вот, номер двести пять. Это на один пролет лестницы выше и через три двери по коридору от лестничной площадки. И вам придется делить ее с кем-нибудь.

– Я просил комнату на первом этаже или коттедж, – сказал Стайлс, и складка между его бровями обозначилась резче.

– Но, мистер Стайлс, папа больше ничего не смог сделать. Вы же знаете, в зимний сезон отель забит до предела.

– И комната двести пять, да еще на двоих, – это все, что у вас есть?

– К сожалению, это так, мистер Стайлс. Это очень хорошая комната, она как бы выступает наружу. Окна выходят на склон холма. Отдельная ванная. И парень, который будет жить вместе с вами, очень порядочный. Это Джим Трэнтер. Он занимается для папы какой-то работой по общественным связям.

– Если это все, что у вас есть, придется соглашаться, – после минутного раздумья сказал Стайлс. – Не попросите ли кого-нибудь отнести наверх мою сумку?

Юноша засмеялся:

– Я не могу оставить стойку, мистер Стайлс. А все остальные работают в баре или в зале. Боюсь, вам придется нести свой багаж самому.

Он снял ключ с доски за своей спиной и протянул его Стайлсу.

Рука Стайлса дрогнула, и его лицо залилось мертвенной бледностью.

– Я не могу ее нести, – проговорил он. – Пошлите ее наверх, когда у вас появится возможность.

– Да это просто смешно! – презрительно сказал юноша. – Вы не сможете донести всего одну сумку?

– Где ваш отец? – спросил Стайлс.

– Где-то здесь, – ответил молодой Лэндберг.

– Так найдите его! – резко приказал Стайлс, испугав юношу. – Немедленно приведите его, если не хотите, чтобы я свернул вам шею!

Молодой человек недоуменно пожал плечами и вышел из-за стойки. Стайлс поглядел на свои сцепленные руки и медленно разжал их. Ладони были влажными от пота. Он вытер их о брюки.

Из бара показался Макс Лэндберг – жизнерадостный, коренастый, с коротким ежиком серебристо-седых волос, одетый в темно-синие лыжные брюки и серый тирольский жакет, отделанный голубой и серебристой ниткой. На его лице царила профессиональная улыбка гостеприимного хозяина.

– Питер! – сердечно воскликнул он, протягивая гостю свою крупную руку.

– Привет, Макс. – Стайлс твердо сжал руку хозяина отеля.

– Извини насчет номера, – сказал Макс Лэндберг.

– Все нормально, – кивнул Стайлс. – Но мне не справиться с сумкой. Твой сын, кажется, решил, что это такая шутка.

Улыбка Макса Лэндберга замерла, и он обернулся к сыну.

– Ах ты, сопляк! – сказал он. – Ну-ка, поворачивайся и немедленно отнеси сумку в номер двести пять. – Когда смущенный парень поспешил исчезнуть с багажом гостя, Лэндберг снова повернулся к Стайлсу: – Он ничего плохого не имел в виду, Питер. В любом случае он должен был взять ее, но он сказал не подумав. – Он опустил глаза. – Ну, как твоя нога, дружище?

– Пока еще я не могу рисковать и таскать тяжести вверх и вниз по лестнице, – сказал Питер. – Не могу занимать руки, чтобы успеть удержаться при падении, если этот проклятый протез выскочит из-под меня. – Он горько улыбнулся. – Никому бы не порекомендовал иметь искусственную ногу для комнатных видов спорта.

– Тебе помочь подняться? – спросил Макс.

– Без багажа я поднимусь и сам, – сказал Питер. – И я не люблю, когда мне помогают или наблюдают за мной.

– Мы ужасно рады твоему приезду, – сказал Макс. – Но не получится ли, что ты только растравляешь свою рану? Мы с Хеддой подумали об этом, когда ты позвонил.