– Мари, я беден, как церковная мышь, так говорят у нас, - признался он.

– Я знаю, - отвечала она.

– Меня могут выгнать из твоей страны.

– Нет, теперь это наша страна.

– А как ты здесь оказалась?

Она посмотрела на него, улыбнулась своей улыбкой и ответила.

– Ну, кто-то же должен был найти тебе твои часы, которые ты постоянно теряешь…

– Так, начинается, – подумал он, надевая их на руку.

– А что мы будем делать в этой жизни? – теперь спросила она.

– Я буду выращивать виноград, ты - разводить своих лошадей.

– Мы снесем наши заборы, и получится настоящий огромный луг для пастбища.

– И пусть только попробуют эти твои лошади измять мой виноградник! …

И она счастливо засмеялась.

– А тебе понравился этот черный красавец? – он потрепал по крупу свою маленькую победу в Нормандии, этого чудного рысака.

– Очень. Он стоил немыслимых денег! Русский … ты, просто … русский.

– Но мы ведь не будем его продавать? – спросил он.

– Продавать? Ты знаешь, мой бедный русский, сколько нам будут платить заводчики за свадьбу своих лошадок с нашим мальчиком?

– Так! – теперь уже вслух произнес он. – Пока не знаю. Но у меня к тебе просьба, очень большая просьба! – он остановился и снова обнял ее.

– А давай побудем этими самыми - самыми бедными, еще хотя бы несколько дней… Ты не представляешь – какое это счастье!

– Вон в том моем домике? – спросила она.

– Да! Моя девочка! … - потом подумал и задал еще вопрос.

– Ты всегда меня будешь называть русским?

– Ну, какой же ты русский? Ты на французском-то говоришь лучше меня … - теперь она задумалась.

– А как тебя теперь называть?

– Франсуа.

– А что, мой русский, мой бедный русский… Мой богатый француз. Тебе идет… Франсуа… Франсуа Винсент.