Некоторым из этих назначений армия аплодировала, одобряя назначения Даву, Нея, Ожеро, Рейнье и Сен-Сира. Армия сожалела, что командовать войсками были назначены Удино, совершивший не одну ошибку во время последней кампании; Мармон, из-за своей поспешности только что проигравший битву при Арапилах; Себастьяни, который, как оказалось, был не способен решить возложенную на него задачу. И, наконец, армия сожалела о том, что для кампании, в ходе которой должна была решаться судьба Франции, император решил опробовать стратегические таланты Лористона и Бертрана. Первый из них был хорошим артиллеристом, второй — великолепным инженером, но ни тот ни другой не командовали воинскими частями на поле битвы, и поэтому оба они никак не могли руководить армейскими корпусами.

Вероятно, Наполеон вспоминал, что, когда он был назначен главнокомандующим Итальянской армией, он до этого командовал лишь несколькими батальонами, но это не помешало ему с самого начала руководить армией. Может быть, из-за этого Наполеон подумал, что Лористон и Бертран могли бы действовать так же. Однако люди со столь универсальными талантами, как Наполеон, крайне редки, и он никак не мог надеяться встретить подобных людей среди своих новых командиров корпусов. Таким образом, личная привязанность, какую он питал к этим генералам, заставила его совершить ошибку, подобную той, какую он уже совершил, доверив армию артиллеристу Мармону.

Напрасно вести дискуссии по этому поводу. История прошедших войн доказывает нам, что генералам для командования крупными воинскими частями теории недостаточно и что за крайне малыми исключениями надо прослужить какое-то время в пехотных или кавалерийских полках и иметь опыт службы в этих полках в качестве командира полка. Только тогда человек приобретает способность правильно руководить массами войск. Лишь очень немногие учатся этому сразу в качестве генералов и особенно командующих армией. Ни разу Людовик XIV не доверил в разгар кампании командование каким-либо из корпусов своих войск маршалу Вобану, а он, однако, был одним из самых способных людей своего века. А если бы ему и доверили такое командование, то можно предположить, что Вобан от него бы отказался, чтобы служить по своей специальности, коей была атака и защита крепостей. Мармон, Бертран, Лористон не были настолько скромными, и привязанность, питаемая к ним Наполеоном, помешала ему прислушаться к каким-либо замечаниям по этому поводу.

Король Мюрат, отправившийся после Русской кампании в Неаполь, присоединился к императору в Дрездене. Участники коалиции, то есть австрийцы, русские и пруссаки, вновь открыли военные действия вероломно и недостойно для цивилизованных наций. Согласно последним договоренностям, военные действия должны были бы начаться только 16 августа, однако, несмотря на это, участники коалиции атаковали наши передовые посты 14-го. Они привели в движение большую часть своих сил в результате предательства Жомини.

До этого дня лишь два саксонских генерала, Тильманн и Лангенау, опустились до того, чтобы перейти на сторону врага. Мундир ни одного французского генерала еще не был запятнан подобным предательством. Запятнал его швейцарец генерал Жомини. В 1800 году этот несчастный был простым чиновником с жалованьем 1200 франков и служил в министерстве Гельветической республики. В то время генерал Ней был послан первым консулом в Берн, чтобы договориться с правительством Швейцарии относительно способов защиты этого государства, которое в то время было нашим союзником. Чиновнику Жомини было поручено вести реестры, касающиеся ситуации в Швейцарии. По роду работы он оказался связанным с генералом Неем. Тот оценил большие возможности этого человека и, уступая его настойчивым просьбам, приказал принять его в армию лейтенантом, а затем сделать капитаном в швейцарском полку на службе у Франции. Генерал Ней все больше и больше привязывался к своему протеже. Он приказал сделать его французским офицером, взял к себе адъютантом и дал ему возможность печатать труды, которые тот писал о военном искусстве. Надо сказать, что хотя эти труды хвалят слишком сильно, они и в самом деле не лишены достоинств.

Благодаря этой высокой протекции Жомини быстро стал полковником, бригадным генералом и оказался командующим штабом у маршала Нея во время возобновления военных действий в 1813 году. В этот момент он соблазнился блеском русских обещаний и, забыв все, чем он обязан маршалу Нею, императору, а также Франции, ставшей его второй родиной, дезертировал, унеся с собой документы, касающиеся положения армий, а также все заметки, относившиеся к плану военной кампании, которая должна была вот-вот открыться. Опасаясь, как бы, узнав о его бегстве, Наполеон не изменил своих планов, Жомини настоял перед командованием союзников по коалиции на том, чтобы они начали военные действия за два дня до прекращения перемирия. К большому удивлению всей Европы, император Александр вознаградил Жомини за предательство, назначив его своим адъютантом. Это настолько оскорбило лучшие чувства деликатного императора Австрии, что однажды, обедая у императора Александра и заметив Жомини в числе приглашенных, он громко воскликнул: «Я знаю, что государям иногда требуется воспользоваться услугами дезертиров, но я не могу согласиться с тем, чтобы они их принимали у себя в штабе и даже у себя за столом».

Предательство Жомини, начальника штаба маршала Нея, предоставило в руки союзникам приказы, продиктованные Наполеоном и касающиеся передвижения наших войск. Это было для Наполеона одним из самых ужасных ударов, потому что многие из его армейских корпусов подверглись атакам во время их движения к местам соединения с другими корпусами. Им в ряде случаев пришлось уступить врагу очень важные позиции, поскольку не хватило времени для того, чтобы приготовиться к их защите.

В планах императора было идти в Богемию, однако он везде обнаруживал уже предупрежденного неприятеля, державшегося в направлении Богемии настороже. Поэтому Наполеон решил идти на прусскую армию, стоявшую в Силезии, и возобновить там наступление французских корпусов, которым только что пришлось отступить перед Блюхером. В результате 20 августа Наполеон отправился в Лёвенберг, где атаковал значительные силы союзников. Здесь были войска пруссаков, русских и австрийцев. 21, 22 и 23 августа в окрестностях Гольдберга, Градицберга и Бунцлау произошли сражения. Неприятель потерял 7 тысяч человек убитыми и взятыми в плен и отступил за реку Кацбах.

Во время одного из многочисленных столкновений, происходивших в течение этих трех дней, бригада Ватье, преследовавшая противника, была вдруг остановлена широким и бурным ручьем, притоком Бобера. Через него можно было переправиться лишь по двум деревянным мостам, расположенным на расстоянии 1/8 лье один от другого. Оба эти моста русская артиллерия обстреливала градом ядер. 24-й конно-егерский полк, который перешел под командование храброго полковника Шнейта, получил приказ атаковать левый мост и бросился туда со своей обычной решимостью. Но совершенно иначе вел себя 11-й полк голландских гусар. Он был только недавно включен в состав бригады, и пе-