К этому огорчению добавилась еще одна неприятность. Добрый генерал Кастекс, о ком мне приходилось с такой похвалой отзываться во время Русской кампании, покинул нас, чтобы командовать конными гренадерами Императорской гвардии. Его бригада и бригада генерала Корбино, только что назначенного адъютантом императора, были соединены под командованием генерала Экзельманса. Генерал Ватье должен был заменить генерала Кастекса, а генерал Морен — генерала Корбино. Эти три генерала после Русской кампании отправились во Францию. Я оказался единственным имевшимся в наличии полковником, поэтому генерал Себастьяни, к корпусу которого новая дивизия должна была быть прикомандирована, приказал мне командовать дивизией. Это добавляло к моим в полку дополнительные заботы, поскольку я должен был в ужасную погоду часто бывать в местах квартирования трех других полков. Рана в колено, полученная мною в боях, хотя и зарубцевалась, но еще доставляла мне страдания, и я не знаю, как я смог бы продолжать эту службу до конца зимы, как вдруг в конце месяца генерал Ватье, вновь приехавший в армию, взял командование дивизией на себя.

Несколько дней спустя без всякой моей просьбы я получил приказ отправиться во Францию, чтобы заняться множеством новобранцев и лошадей, присланных в депо моего полка. Депо находилось в департаменте Жеммап, в Монсе (Бельгия). Бельгия тогда входила в состав Империи. Я сразу отправился в дорогу. Мое путешествие было очень скорым. Я понимал, что, поскольку я получил разрешение отправиться во Францию по служебным д,елам, было бы неприличным просить даже о самом маленьком отпуске для поездки в Париж, поэтому я согласился на предложение моей тещи г-жи Дебриер привезти в Моне мою жену и сына. После года разлуки и стольких опасностей я с громадным удовольствием увидел мою милую жену и впервые поцеловал нашего маленького Альфреда, которому было 8 месяцев. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Вы наверняка поймете мою радость, когда, целуя моего ребенка, я вспоминал о том, что он чуть не сделался сиротой в день своего рождения.

Я провел в депо конец апреля, а также май и июнь и был очень занят. Многочисленные рекруты, направленные в 23-й полк, были прекрасными воинственными юношами, почти все родом из окрестностей Монса, бывшей провинции Эно, откуда Австрия брала своих лучших кавалеристов, главным образом, знаменитых драгун в те времена, когда южные Нидерланды принадлежали Австрии. Жители этой местности очень любят лошадей и хорошо за ними ухаживают. Поскольку здешние лошади оказались несколько более крупными, чем требуется для легкой кавалерии, я получил разрешение закупить лошадей в Арденнах, откуда мы вернулись с очень хорошим конским пополнением.

Я нашел в депо нескольких хороших офицеров и унтер-офицеров. Многие из тех, кто участвовал в последней кампании, приехали в Моне, чтобы лечиться от ран или болезней. И, наконец, министр прислал мне нескольких молодых младших лейтенантов, закончивших Кавалерийскую школу и Сен-Сир. С такими солдатами и офицерами я очень быстро сформировал эскадроны. Они, конечно, не были совершенны, но солдаты и офицеры могли свободно идти вместе со старыми кавалеристами, возвратившимися из России и оставленными мною на Эльбе. С ветеранами пополнение по приезде должно было смешаться. Как только один из эскадронов оказывался готов, он направлялся в армию.

Глава XXIII

Возобновление военных действий на Эльбе. —

Сражения при Лютцене и Баутцене. — Перемирие. — Я присоединяюсь к своему полку. — Состояние армии. — Общие затруднения. —

Наполеон должен был вести переговоры. — Силы противостоящих друг другу армий

Вто время как я активно занимался воссозданием своего полка, а все командиры полков, главным образом кавалерийских, оставались во Франции, занятые тем же, военные действия возобновились на Эльбе, через которую переправились союзники.

Император, покинувший Париж, 25 апреля находился в Намбурге, в Саксонии, во главе 170 тысяч человек. Из них только одну треть составляли французы, поскольку еще не все части, направленные в последнее время в 1ерманию, уже прибыли к театру военных действий. Две другие трети армии Наполеона были составлены из воинских контингентов Рейнской конфедерации, большинство из них не очень желали сражаться вместе с Наполеоном. Генерал Витгенштейн был главнокомандующим объединенных русских и прусских войск общей численностью в 300 тысяч человек. Неприятель 28 апреля встал перед армией Наполеона в окрестностях Лейпцига. Витгенштейну наши несчастья на Березине принесли некоторую известность, хотя стихия принесла нам гораздо больше зла, чем все его военные операции.

1 мая произошло ожесточенное столкновение на равнине, где некогда, во время Тридцатилетней войны, пал шведский король 1устав-Адольф.

Пушечным выстрелом во время этого боя был убит маршал Бессьер. Сожаления императора о нем были большими, чем сожаления армии. Она не забыла, что именно советы, дававшиеся маршалом Бессьером вечером во время битвы при Москве-реке, помешали Наполеону упрочить победу, введя в бой гвардию. Это изменило бы ход событий и полностью уничтожило русские войска.

На следующий день после смерти маршала Бессьера, в то время как Наполеон продолжал движение по направлению к Лейпцигу, он неожиданно был атакован с флангов объединенными русско-прусскими войсками, перешедшими через речку Эльстер накануне этого дня. Во время сражения, именуемого сражением при Лютцене, войска сражались весьма ожесточенно. Вновь прибывшие из Франции батальоны были самыми свирепыми в бою. Особенно отличились полки, входившие ранее в состав морского флота. Враг был разбит на всех пунктах и отступил к Эльбе. Однако французы, почти не имея кавалерии, взяли лишь немного пленных, и наша победа была неполной. Однако она произвела большое моральное воздействие на всю Европу и особенно на Францию, так как этот первый успех доказывал, что наши войска сохранили всю свою силу и лишь снега России смогли победить наших солдат в 1812 году.