В те годы такое повышение в короткий срок (всего за три года) было редчайшим явлением, а 600 рублей в год получал тогда не каждый корабельный мастер.

В 1823 году главный инспектор кораблестроения Брюн-Сан-Катрин уговорил И. П. Амосова отпустить племянника в Петербург, чтобы в Главном Адмиралтействе «иметь смотрение за черчением чертежей», т. е., выражаясь современным языком, руководить конструкторским бюро этого предприятия.

При вступлении Ивана Афанасьевича Амосова в новую должность новый начальник — управляющий Главным Адмиралтейством корабельный мастер Курепанов аттестовал его «способным и достойным корабельного мастера». Через год Амосов заведовал еще и классом юнгов, готовившихся при Главном Адмиралтействе в помощники драфцманов, т. е. фактически в чертежники-конструкторы. Почти два года руководил этим классом Амосов и за это время сделал многое для организации подготовки кадров младшего звена кораблестроителей.

Начиная с 1825 года, когда русское правительство стало обращать больше внимания на развитие флота, работы на верфях Главного Адмиралтейства оживились. Началась закладка новых кораблей. Одним из них был 84-пушечный корабль «Гангут», к строительству которого 26 приступил Иван Афанасьевич Амосов под руководством

своего начальника Курепанова. После Сйуска на ЁОДУ этого корабля он строил 110-пушечный корабль «Император Александр I».

Правительство Николая I учредило на флоте корпуса специалистов. Это было в известной степени прогрессивным мероприятием, так как большой группе военнослужащих предоставлялись офицерские права, которыми раньше они не пользовались.

В 1826 году был создан Корпус корабельных инженеров, Иван Афанасьевич Амосов вместо звания корабельного мастера получил новое — подпоручик Корпуса корабельных инженеров [69]. Через год его направили в заграничную командировку в Англию для дальнейшего повышения квалификации и изучения опыта иностранных кораблестроителей. К этому времени Иван Афанасьевич за десять лет работы в отечественном кораблестроении накопил большой опыт и мог все увиденное и услышанное за границей воспринимать критически.

Б 1827 году Амосов отправился в Англию морем на корабле «Гангут» *, в постройке которого он участвовал. Командиром корабля был капитан 2-го ранга Александр Павлович Авинов — будущий адмирал и соратник знаменитого адмирала Лазарева. «Гангут» следовал в Средиземное море и по пути должен был доставить дипломатическую почту в Англию. Молодой кораблестроитель почти за двухнедельное плавание до устья Темзы сдружился с Авиновым — одним из наиболее образованных офицеров того времени, отличавшимся прогрессивными взглядами. Из многочисленных бесед с ним Амосов понял и усвоил на всю жизнь идеи лучших флотских гуманистов, свойственные деятелям «лазаревской школы».2 3 Не случайно, в течение всей своей дальнейшей службы Иван Афанасьевич, приступая к постройке того или иного корабля, всегда проявлял повседневную заботу о людях — строителях корабля, о мастеровых. Идеи гуманизма нашли отражение и в творчестве Амосова-кораблестрои-теля. В создававшихся им проектах кораблей предусматривалось много нового для улучшения быта моряков в дальних походах.

Английский язык Иван Афанасьевич знал хуже, чем французский, однако вскоре по прибытии в Англию он

овладел им настолько, что мог слушать и конспектировать лекции, читавшиеся лучшими английскими кораблестроителями.

За два года Иван Афанасьевич Амосов побывал на различных частных и казенных верфях Лондона и Глазго и в 1828 году вернулся в Россию. Ему удалось ознакомиться с технологией постройки кораблей в Англии, изучить методы английских кораблестроителей и собрать сведения об английской судостроительной промышленности, оценив ее возможности опытным глазом специалиста.

Между тем, правительство Николая I продолжало политику усиления отечественного флота и, в частности, Черноморского. Учитывая тогдашнюю слабость судостроительной базы на Черном море, представители Морского ведомства вели переговоры с правительством Северо-Американских Соединенных Штатов о продаже России 30-пу-шечного парового корвета. Американцы шумно рекламировали этот корабль и запросили за него огромную сумму. В 1830 году Морское ведомство решило командировать в Штаты опытного военного моряка и передового кораблестроителя, чтобы они могли тщательно проверить, соответствуют ли действительности объявленные американцами тактико-технические данные корабля. Кроме того, командируемые должны были установить предельную сумму, которую можно назначить, торгуясь с фирмой-по-ставщиком.

Заметим, что Россия еще не имела ни одного военного парового корабля, и, естественно,— никакого опыта их создания. Перед посланными за океан офицерами стояла сложная задача: за сравнительно короткий срок так изучить организацию и технологию создания паровых военных судов, чтобы затем суметь наладить их строительство в России своими силами.

Для выполнения этого чрезвычайно ответственного поручения назначили недавно произведенного в капитаны 1-го ранга Авинова и поручика Корпуса корабельных инженеров Амосова. Старые знакомые обрадовались предстоявшей совместной работе. Встретились они в Лондоне, откуда на английском колесном пароходе отправились через Атлантику в Нью-Йорк.

Год пребывания в Штатах не пропал для них даром. Работая совместно, оба офицера многому научились. Очень скоро они убедились, что вся история с корветом — обычный американский рекламный трюк и что агенты американской фирмы пытаются обмануть русское правительство, продав ему пароход за сумму, раз в пять превышающую действительную. Однако они не подали виду, что обнаружили обман. Позволяя агентам и администрации фирмы водить себя «за нос», офццеры тянули

время, разумно используя его на изучение американского опыта. Вот когда особенно пригодились Ивану Афанасьевичу способности художника.