— Вы давно ожидали… — повторил Эрнест. — А не показалось вам странным, что это случилось недавно, ну, скажем, месяц назад, а как раз после всей этой истории? Проще говоря, после того, как, по моим соображениям, были похищены ваши записи? — Грехэм молчал, сосредоточенно глядя на Эрнеста. — Я помню, вы говорили отцу, что вклад Уайтхэча не так уж велик, в основном это ваша работа, не так ли? — Грехэм снова кивнул головой. — И вот Уайтхэч самостоятельно добивается успеха как раз в тот момент…

— Разве не может быть простым совпадением? — перебил Грехэм, все так же не спуская глаз с Эрнеста.

— Конечно, — согласился тот. — Но подойдем к делу с другого конца. К кому прежде всего должны были обратиться те, кто похитил зашифрованные записи? Ясно: к тому, кто знает шифр. Отец, опять-таки с ваших слов, назвал мне их. Ундрич исчез. Значит?..

Эрнест вопросительно посмотрел на Грехэма. Грехэм чувствовал, как его теснят, подводя к вынужденному выводу.

— Нет, нет, — воскликнул он в страшном волнении, — слишком ужасное подозрение! Не мог Уайтхэч это сделать!

— Конечно, сам не выкрал бы чертежей, — Эрнест произнес это четко, ясно, не запнувшись перед страшным словом, и даже повторил его: — Нет, не выкрал бы. Допускаю даже, что отказался бы воспользоваться ими, если бы кто-нибудь преподнес их ему в то время, когда вы были на свободе. Но ведь вы исчезли. Может, навсегда. Мог он, наконец, думать, что вас и в живых нет. Что же, пропадать изобретению?

— Нет, нет! — повторил Грехэм и даже головой тряхнул, как бы отгоняя страшную мысль. — Мы разошлись с Уайтхэчем, я не могу согласиться с его взглядами, но он честный ученый, честный человек… Вот и профессор Эдвард Чьюз выдвинул его кандидатуру для экспертизы изобретения Ундрича…

— А что, я не могу ошибиться? — сурово возразил старый Чьюз. — Наша участь — пробиваться сквозь дремучий лес ошибок и иллюзий. Не допускали же вы мысли, что записи могут у вас похитить. За свою иллюзию вы дорого заплатили. Надо быть честным, Грехэм! Не бойтесь боли, с корнем рвите обманувшие иллюзии!

— Нет, нет, — упрямо повторял Грехэм, — он был моим учителем, какое право я имею подозревать его? Он не мог… не мог…

— А направить величайшие открытия науки против людей, против человечества он мог? Это, по-вашему, честно? — воскликнул Эдвард Чьюз. — Грехэм, я не знаю большей бесчестности! Кто на это способен, тот способен на все, на все! И на мелкую кражу изобретения! Поймите это!

— Хорошо! — тихо сказал Грехэм. Он побледнел, губы его дрожали. — Хорошо! Я все узнаю… Сегодня испытание… Я пойду… Я увижу… Пойму…

— Что вы собираетесь делать, безумный вы человек?! — крикнул Слайтс. Он вскочил с места и, упершись кулаками в письменный стол, всем телом подался к Грехэму. Маленькие глаза его горели негодованием. — Вы что же, вообразили, что уже в полной безопасности? По-вашему, Деневен — кроткая овечка, все нам простит? Без донкихотства, Грехэм, мы и так теряем время! Нам надо удирать отсюда, удирать подальше, сейчас же, забиться в щель и молчать… молчать, пока вы живы.

— Но я должен…

— Черт возьми, а я вам приказываю! — яростно закричал Слайтс, теряя самообладание. — Да, да, приказываю! Я спас вам жизнь, вы это понимаете? Я имею право… Я не довел до конца, вы не смеете мешать…

— Я вам благодарен…

— К черту благодарности! Чего они стоят, если вы сами лезете в петлю!

— А что вы, Грехэм, собственно, сможете узнать? — примирительно спросил Райч.

Отец и сын Чьюзы молчали, и было неясно, на чьей они стороне в этом горячем, бессвязном споре.

— Я все узнаю, все… Поймите, господа… — волнуясь и словно умоляя, говорил Грехэм. — Пусть он даже взял… не судите меня строго… Если это не его, а мое изобретение, он не может, нет, нет, знать всего… не может… Я молчал… Теперь скажу вам… С того момента, как лучи стали опасны для людей, я прекратил записи… Даже шифром прекратил… Я понимал: слишком ответственно. Я держал все в памяти… Мышь он убьет… Для войны мало… Это здесь… только здесь… — Грехэм показал на лоб. Он говорил все бессвязно. Казалось, силы готовы были оставить его.

— А что же вы ждете, Грехэм, что он будет демонстрировать уничтожение людей? — спросил Чьюз.

— Нет, нет, я пойму… По опытам пойму. Я спрошу его… — глаза Грехэма загорелись, когда он напал на эту мысль. — Да, да, спрошу… Он не посмеет промолчать. А промолчит, все равно не сумеет обмануть… Я пойму… Пойму…

— Ну что ж… Попробуйте… — сказал вдруг старый Чьюз.

Билл Слайтс взорвался.

— К черту! — заорал он. — Куда я попал? Собрание донкихотов! И вы, профессор, потакаете этому безумцу!! Поймите, он рискует жизнью!