— Холера ясна, — ревел он, — что за люди? А ну, вертайте взад! — властно приказал он тем, кто и без того, успев развернуть лошадей, уже возвращались к панскому экипажу. — А-а-а, — распознав в одном из всадников старосту, зло пригрозил ему Война зажатой в руке нагайкой, — так это ты, пан Станислав, как запоздалый жених, не зная порядка, гарцуешь тут по проулкам? Ух ты, старый чёрт! Я чуть было лоб не расшиб. А ну, — грузно ступая на каменистую дорогу, протянул руки к соскочившему с коня Жыковичу пан Криштоф, — иди-ка сюда, я тебе сейчас кости переломаю...

Старые друзья крепко обнялись.

— Отец! — тут же спрыгнул с коня и подъехавший Якуб. Едва не упав, споткнувшись о придорожный камень, он немедля сменил старосту в объятьях пана Криштофа.

— Ну, Станислав, — вопросительно вглядываясь в глаза своего отпрыска, довольно спросил Жыковича Война старший, — как вам тут живётся с молодым паном? Метёт новая метла?

Жыкович хитро хмыкнул в рыжие усы:

— Метёт, как ей не мести. Оно ж известно, какая крепкая рука её вязала.

Война старший ещё раз обнял и поцеловал сына:

— Здоров будь, сынок, — выдохнул он, и в уголках глаз старого пана выступили слёзы, — а это? — Тут же, не давая сантиментам взять над собой верх, весело спросил он, — и есть тот самый утопленник-англичанин?

— Да, отец, — повернулся Якуб к иностранцу, — это и есть мистер Ричмонд Свод, моряк и путешественник.

— Наслышан, наслышан, — отвечая на полный учтивости поклон Ричи, проскрипел пан Криштоф. — Твой дядя Бенедикт писал мне, что этот моряк и путешественник ещё и в деле потребления вина большой мастер, а уж мой брат видывал всяких. — Война старший кивнул в сторону иностранца, — а он хоть что-нибудь по-польски понимает?

— По-мужицки немного понимает…, — едва произнёс Якуб, а Свод, уразумев о чём идёт речь, тут же по-молодецки отсалютовав рукой у шляпы, выкрикнул:

— Сдороф буди, пан Криштоф, холера й-асна!

Война старший рассмеялся:

— Что ж, не дурно, не дурно, только не пристало ему, находясь в гостях у польского рода, сразу учить мужицкий. Пан Свод, как достойный человек, в первую очередь должен знать наш, — пан Криштоф улыбнулся, окинул встретившую его троицу цепким взглядом и спросил, — а куда это вы так летите, голуби мои? Уж не встречать ли меня?

— Тут дело спора, — не дал Якуб что-либо произнести открывшему было рот Жыковичу. — Мистер Свод выхваляется, что знает пару-тройку таких испытаний, что ни один верховой не сможет всё это за ним повторить. Я хотел посрамить этого франта, чтобы после похвалиться перед тобой, а пана Жыковича взяли свидетелем. Ему-то ты поверишь?

Пан Криштоф косо посмотрел на старосту и прищурился:

— Ему я верю, — подтвердил он, — а вот тебе, почему-то нет. Хитришь?

В это время Свод нетерпеливо нагнулся вперёд и хлопнул своего скакуна по морде, отчего тот стал нервно переступать на месте:

— Мы едем, чёрт побери, или нет? — спросил он на своём родном языке. — Я хочу поскорее со всем этим покончить.

— Вот видишь? — произнёс Якуб в ответ на немой вопрос в глазах отца. — Он говорит, что теперь пари отменяется. Отец, неужели бахвальство этого морехода так и останется не посрамлённым? Я не могу отступить, я ведь Война. В Мельнике тебя ждут, встретят, как положено….

И тут Якуб совершил ошибку…

— Только не удивляйся, у нас гостят Патковские, — между прочим, сообщил он. — Пану Альберту стало плохо, и я позволил им побыть у нас, пока он поправится. Отец, мы со Сводом быстро…

— Постой, — не совсем понял смысл сказанного пан Криштоф, — объясни-ка ещё раз. Пан Альберт у нас?

— Ну да. И пани Ядвися и Сусанна…

— Что за чёрт? — не стесняясь в выражениях, выругался пан Криштоф. — Ничего не могу понять. Или ты собрался жениться, или, не дай бог, Патковицы провалились под землю?

— Ни то и ни другое, — вяло ответил завравшийся отпрыск, понимая, что прав был Жыкович говоря что, не стоит врать отцу. Пану Криштофу и в самом деле достаточно тонкой ниточки правды, чтобы мигом полностью размотать весь её клубок. В данный момент он нащупал эту нить, и вот-вот должно было произойти то, чего Якуб так боялся.

— Пан Альберт занемог, — потухшим голосом промямлил он, бросая косой взгляд в сторону старосты, будто прося того о помощи, но глаза пана Станислова лишь отвечали: «а я ведь тебе говорил?».

— Ну, занемог, — продолжал удивляться Война отец, — и что с того? Пусть бы лежал себе в своём имении. Да и чем он так серьёзно занемог, что пришлось тащить его в Мельник да ещё с двумя кабетами? Что ты на это скажешь, Станислав? — обратился пан Криштоф к старосте, понимая, что его собственный сын что-то умалчивает.