Дэвид перехватывает меня из рук Аниты, усаживает в машину и рявкает:

– Вперед.

Пытаюсь попрощаться с Анитой через вхлам тонированное стекло джипа. Но она не реагирует. Просто стоит обездвижено, пока машина не скрывается за поворотом. Машина так мягко и убаюкивающее едет, что мое тело в край расслабляется. Я кладу голову на плечо к Дэвиду, и проваливаюсь в забытье.

Просыпаюсь от невыносимой боли в голове. Пробую перекатиться на пол и доползти до ванной, но натыкаюсь на препятствие в виде спящего рядом Дэвида. Мои ресницы хлопают со скоростью сто пятьдесят ударов в минуту, а и без того раскалывающиеся мозги, начинают распадаться на молекулы. Он, с обнаженным торсом лежит на левом боку, укрывшись по пояс одеялом. Бронзовый загар, покрывает почти идеальную кожу, если не считать японские символов, которые растираются от лопатки до…

Я припускаю одеяло. До ягодиц… Нееет! Поправочка… До голых ягодиц! Нихрена себе! Мои глаза вмиг лезут на лоб. Я со скоростью улитки, откидываю одеяло и заглядываю под него. Из одежды на мне только джинсы и лифчик. Ух!

Вновь таращусь на Миллера и не могу не отметить его черного цвета татуировку. Не удерживаюсь, провожу пальцем по ней. Все это изобразительное искусство, очень сексуально смотрится на его мощном плече. Оно спускается почти до запястья. Я всматриваюсь поближе. На ней изображены, какие- то замысловатые узоры и иероглифы. Я не понимаю их значения.

– Я рад, что вам лучше,- сонно отмечает Дэвид.

Резко убираю руку и замираю. Миллер поворачивается на спину и складывает руки за головой. Мой взгляд скользит по груди, где как раз и заканчивается вся эта нательная роспись.

– Да… Спасибо.

Опять мельком кидаю взгляд на Дэвида. Его лицо свежее и отдохнувшее. Что нельзя сказать про меня. Он вообще закрывал глаза?

Я стыдливо опускаю голову и, прикрывая лицо спутавшими за время сна волосами, проскальзываю в ванную. Закрываю плотно за собой дверь. Включаю душ и боязливо смотрю в зеркало. Веки немного отечные, а так, в общем, не плохо, если вспомнить вчерашний вечер. Да его бы еще вспомнить…

Забираюсь под струю чуть прохладной воды. Немного помучив мозги, начинаю складывать пазл из кусочков своей пьяной памяти. Эдриан. «Сухой Манхэттен». Анита валяющаяся на асфальте. Безумный Дэвид. Да, это тяжело. Выключаю воду и, обернувшись полотенцем, приоткрываю дверь. Выглядываю. Дэвида уже и след простыл, а на его месте лежит две коробки, перевязанные синими атласными лентами. На одной надпись «Гуччи», а на другой « Магдалена». Сверху карточка.

Спасибо, что позаботилась о наряде для вечера Дженс!

Опускаюсь на кровать и закрываю лицо руками. Да, чтоб тебя. Как я могла забыть. Сегодня же котельная вечеринка. При упоминании о коктейле меня мутит.

Взяв в руки первую коробку с надписью « Гуччи», провожу пальцами по выпуклым буквам и развязываю бант. Откинув крышку, я поднимаю из упаковки нежную ткань. Синее платье – футляр чуть выше колен, из тончайшего шелка, расшитое камнями в области декольте, превосходно. И как это носить? Я боюсь даже на него дышать. И размер мой. Ну, конечно!

С нетерпением стаскиваю ленту со второй коробки. Нижнее белье, того же цвета, что и платье, с невинными кружевными вставками. Боже! Оно великолепно! Прислоняю к груди. Тоже мой размер.

Чертов извращенец.

Весь день у меня кружится голова и постоянно подташнивает. Я периодически проваливаюсь в сон, или просто валяюсь на кровати, свернувшись калачиком. Периодически вспоминая вчерашний вечер. Я как девочка – подросток, мысленно восхищаюсь поступком Дэвид. Но, а как взрослая девушка понимаю, что так, поступил бы каждый уважающий себя мужчина. Надо признать, что за последнее время многое переменилось. Особенно мое отношение к Миллеру.

Я улыбаюсь, глядя в последний раз на себя в зеркало. Все село идеально и платье и нижнее белье. Волосы я оставляю распущенными, только немного завиваю кончики. Последний штрих в виде блеска для губ и я выхожу. Пока спускаюсь по лестнице, замечаю Трэвиса и Дэвида. Они оживленно что – то обсуждают, но увидев меня, застывают.

– Вау! Лилиан! Вы неотразимы!- Присвистнул Трэвис.

– Спасибо, – тихо благодарю я и смущенно опускаю глаза.

Дэвид ничего не говорит, только пожирает меня глазами. Мерзавец даже не думает отводить взгляд. Я стесняюсь и краснею, от его чрезмерного внимания. А внизу живота, разливается теплая волна.

– Мистер Миллер, машина подана, – в гостиную заходит худощавый парень.

– А где Одэлис? – не сдерживаюсь я.

– Я ему дал выходной. А что? – недоверчиво интересуется он.

– Нет. Ничего. – Жму плечами.

Во дворе стоит, шикарный, огромный, белоснежный лимузин. О да!

Парень учтиво открывает дверь.

– Пожалуйста!

Я ныряю на сиденье. Следом за мной залезает Дэвид, а Трэвис садиться сбоку от нас. Всю дорогу Миллер самым наглым образом пялится на мои ноги. Я попытаюсь несколько раз оправить платье, но оно как надрессированное, вечно задирается вверх.