Американские власти, таким образом, держат в руках не только пассажиров, пересекающих Зону канала, но и всех приезжающих в Панаму.

Именно так сложилось дело и в тот момент, когда мы готовились выгрузить свою «татру» с багажом в Кристобале. Несмотря на то, что у нас были действительные официальные панамские визы, американские власти запретили нам въезд в Панаму. Правда, против того, чтобы впустить нас в канал, те же самые власти не имели возражений; они даже взяли наши паспорта, как и документы остальных пассажиров, и передали их иммиграционном службе в Панаме.

Что делать? Ответ американских чиновников в Кристобале был таким безапелляционно простодушным, каким он может быть только у них: «Снова сесть на «Марко Поло» и продолжать путь в Европу!» Без паспортов? Без цели? Вопреки собственной воле?

— Это не наше дело, джентльмены…

— У нас же есть визиты и билеты в Панаму!

— Покажите их!

Нужно обладать поразительным хладнокровием, когда вам предлагает показать паспорта представитель того же ведомства. которое несколько часов назад отобрало их у вас.

Мы ходили от чиновника к чиновнику, пока не очутились у начальника порта. Здесь и закончилась игра в прятки.

— Вы же прекрасно знаете, что наши паспорта с утра лежат в Панаме. Ваши служащие взяли их у нас на другом конце канала.

— А как вы докажете, что паспорта там?

Лишь теперь мы поняли, почему офицер-паспортист на пароходе с такой неохотой выдавал нам подтверждение. Сейчас оно было единственным нашим оружием. Начальнику не осталось ничего другого, как отступить.

— Это, разумеется, исключительный случай. И я делаю это и а свою ответственность, понимаете, на свой страх и риск…

Мы, конечно, понимаем.

Но в порту Кристобаль были и другие американцы.

Неравный бои с иерархией американских чиновников длился дольше рабочего дня таможенников. Когда, наконец, разрешение было у нас в руках, на всех складах уже висели замки. Следующие два дня были праздничные, и никто не работал. Мы беспомощно бродили по пристани, как вдруг к нам подошел пожилой, несколько смущенный американец в роговых очках.

— Постоите! Ведь вы те два чехословака? Я Эриксон.

— Very pleased to meet you, — нехотя выдавливаем из себя обычную при знакомстве фразу. Разве не достаточно произнесли мы их за сегодняшний день?

— Мне очень жаль, вас задержали, а теперь на складе уже нет ни души. Все заперто. Но вы зайдите утром, я буду ждать и открою вам третий номер. Там ваша машина и вещи.

— Благодарим. А как же быт;, с таможенным досмотром?

— Об этом не беспокойтесь! Я шеф таможни. Должен же я пойти навстречу землякам…

Между прочим, мы не из Северной Европы.

— Вас ввело в заблуждение мое имя. Правда, по отцу я Эриксон, но моя мать родилась и Праге. Видите, наполовину швед, наполовину чех, родственники у меня в Прагу, а вот по-чешски я умею только есть. Итак, завтра в восемь! So long, bos!

Таможенный досмотр он провернул в две минуты и, несмотря на все наши протесты, велел наполнить в порту бак «татры» казенным бензином.

— Вчера мне было стыдно. С вами там валяли дурака. А сегодня вы в моем районе, и здесь все делается но моему вкусу. Так что это за вчерашнее…

«Как Нуволари»

Выезжаем из предместий Колона, второго по величине города Панамы, составляющего одно целое с портом Кристобаль. Первые километры по земле Центральной Америки.

Нас ведет за собой сверкающий ликом «форд». На его буфере, как и у большинства машин в Панаме, укреплены сразу два номера. Синий действителен для панамских властен. красный открывает дорогу в американскую Зону канала.

Но самое-то главное в том, что за этими номерами в «форде» сидит не панамец и не американец. Первым человеком, который пришел пожать нам руки в знак приветствия, был земляк. Но не такой, каких мы тысячами встречали на пути. Собственно говоря, его даже нельзя назвать земляком: ведь этим словом называют эмигрантов, которые уже только вспоминают о своей прежней родине. Ножка Шпалек, руководитель фирмы «Панакотва» и представитель фирмы «Эксико» в Панаме, еще сам как бы источал тепло отчего дома.

— С этими «спасибо» не спешите, — улыбаясь, сказал он, когда в порту мы поблагодарили его за то, что он приехал встретить нас к самому пароходу. — Если вы задержитесь в Центральной Америке, я опять приду встречать вас. В Праге.

Белая ленточка бетона, золотая тропа XX века, соединяющая атлантические и тихоокеанские берега Панамы, вырвалась из низких окраин Колона и вплелась в широкий перекресток. Сложный узор белых линий и стрелок разграфил его на полосы, предназначенные для пешеходов и для машин, выстроившихся отдельными колоннами и как бы ожидавших взмаха стартового флажка. Сигнальные звонки и автоматические светофоры выпускали одну колонну за другой, направляя их по кривым и путаным стрелкам к звездообразно расходящимся выездным дорогам. А тем временем в других местах, будто перед запрудой! собирались новые потоки автомобилей.