В 05:21 я получил информацию, что автомобиль объекта движется на юг по Барнт-Эш-роуд.

В 05:23 мне поступило сообщение, что я должен ускорить выполнение своей миссии. Интенсивность уличного движения возрастает: утро не за горами.

В 05:25 мне сообщили, что автомобиль объекта сейчас на Бромли-роуд, едет на север через Кэтфорд. Я свернул на Гленбоу-роуд и увидел несколько изуродованных припаркованных машин. Части кузовов валялись по обе стороны проезжей части.

В 05:31 я свернул налево, на Льюишем-вэй, и увидел автомобиль объекта в сорока ярдах впереди. Он также был основательно поврежден и ехал неровными рывками, виляя из стороны в сторону и натыкаясь на что придется. По крайней мере, одна из шин «скорой» лопнула, потому что обод колеса чиркал по асфальту, высекая искры. Но, несмотря на это, двигалась машина со скоростью пятьдесят миль в час, а то и больше.

Расстояние между нами сократилось до десяти ярдов, когда я включил мигалки и сирену. «Скорая помощь» даже не притормозила, не говоря уже о том, чтобы остановиться. А я даже не представлял, что делать дальше. Согласно коду ХХХ я не имел права отказаться от преследования. Нельзя было привлекать ни дорожную полицию, ни воздушные силы. Никого.

В 05:36 мы стали причиной первого за все время погони несчастного случая, когда «скорая», перевалившись через поребрик, вильнула на тротуар, сворачивая с Льюишем-вэй на Нью-Кросс-роуд, она сбила бездомную женщину, толкающую проволочную тележку из супермаркета, да так, что несчастная покатилась кувырком и пробила зеркальное стекло паба. Код ХХХ обладает наивысшим приоритетом, так что я не мог остановиться и оказать помощь раненой, хотя и сообщил об инциденте в Главное управление.

Погоня продолжалась, но только теперь я стал думать, что, возможно, применение кода ХХХ в данном случае единственный реальный выход.

В 05:38 объект повернул направо, с Дептфорд-Чарч-стрит на Крик-роуд, в процессе ударив в бок «форд-фокус», появившийся с Депт-форд-Грин. Столкновение было очень сильным. «Фокус» крутанулся вокруг собственной оси, хотя водитель вроде бы не пострадал. Понимая, что я не могу больше рисковать жизнями гражданских лиц, я вытащил пистолет и нажал на газ, рассчитывая поравняться с автомобилем объекта и прострелить оставшиеся шины. Но тут тот, кто сидел за рулем «скорой», кем бы он ни был, потерял контроль. Машина круто вильнула влево, пробила ограждение и покатилась вниз по набережной в сторону Дептфорд-Крик. Внизу стояли бетонные столбы, «скорая» врезалась в один из них, и бензобак машины взорвался.

Я затормозил, остановился, сообщил о необходимости прибытия пожарных, хотя и знал, что бригада появится нескоро, так как задействован код ХХХ, и, оступаясь, принялся спускаться к реке.

Машина «скорой помощи» уже превратилась в пылающий ад. Жар от нее шел такой, что я даже не мог приблизиться, чтобы оказать помощь. Однако то, что случилось потом, практически невозможно описать. От страшного удара о столб водительская кабина сложилась гармошкой и яростно полыхала, – наверное, топливо из пробитого бензобака расплескалось по всей машине. И все же из «скорой» выбралась фигура. Объятая пламенем с ног до головы, она двинулась ко мне, и не беспомощной походкой человека, корчащегося в предсмертной агонии, а весьма целенаправленно. Я попятился, но огненная фигура была уже так близко, что я увидел, что это констебль Гейтвуд.

Ее черты остались вполне узнаваемы, хотя кожа пузырилась, и обугливалась, и корежилась, хотя глаза вылезали из глазниц, а потом лопнули от жара. Я поднял оружие, намереваясь выполнить задание – хотя бы из жалости. Однако, зачарованный кошмарным зрелищем, не мог нажать на курок. Женщина буквально превратилась в живой факел. Волос на ее голове уже не осталось. Жировая ткань сползала с лица, точно тающий воск. Вонь горящего мяса вызывала тошноту. И все же констебль как будто бы ничего не замечала. Она спокойно шагала ко мне и, лишь в последний миг, поменяв направление, упала в канал.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы стряхнуть оцепенение.

Я осмотрел поверхность воды, но было слишком темно и дымно, я ничего не увидел. А потом услышал плеск у дальнего берега. Я взглянул туда – патрульный констебль Гейтвуд выбралась из воды и стояла покачиваясь. Черная угольная короста покрывала ее тело, черная, громко шипящая короста, от которой валил пар. На моих глазах женщина развернулась и заковыляла прочь, исчезнув в ночи.

Я рассмеялся, наверное, как безумный. Интересно, кто теперь на самом деле обладает «чрезвычайными полномочиями», или, может, лучше сказать: «особыми силами»?

В 05:49, только через десять минут после того, как я потерял из виду констебля Гейтвуд, я связался с центром и солгал, что моя миссия выполнена. Поздравлений не последовало, и никто не поинтересовался подробностями. Я услышал лишь: «Вас понял, принято».

В 05:54 я вернулся к автофургону на Блэкхит-роуд.

Казалось уже почти несущественным, что Шпик Два лежит возле кресла. Я проверил у него пульс. Пульс отсутствовал. Я, конечно, не специалист, но, по-моему, он был явно мертв. Я прикрыл его голову своей курткой и сел, чтобы напечатать этот итоговый рапорт.