На Шриле Прабхупаде одежда очень светлого шафранового цвета, почти белая, и яркий золотисто-коричневый чадар. Тона этой фотографии приятные - камни и земля серые, кожа Шрила Прабхупада с бронзовым отливом, - и на ней запечатлено движение вперед и вверх. Шрила Прабхупада - лидер восхождения, ведущий за собой учеников. Все они, выступив в этот поход со своим духовным учителем, взяли с собой четки.

Хочется спросить: «Куда идут?» Он ведет нас. По своей доброте, он уделял так много времени своим юным западным ученикам. Он думал, что мы сможем сделать что-нибудь для распространения сознания Кришны. В конце своей жизни Прабхупада заверил нас, что покидает нас не потому, что недоволен учениками. Он сказал, что ему нравится наше общество, но он должен уйти по приказу Кришны. И все же вряд ли мы были достойны общения с ним, особенно в том, что касается его сокровенных мыслей.

Шрила Прабхупада чувствовал себя таким борцом за Кришну, что оставался со своим земным войском и давал нам мужество для продолжения борьбы. Он говорил: «Проповедовать нелегко. Приходится сносить множество нападок, подобно Господу Нитьянанде, которого ранили Джагай и Мадхай. Будьте к этому готовы». Мы оставались на поле сражения, потому что он - в точности, как на этом снимке - вел нас к броску на каменистый холм.

В ваше отсутствие, Шрила Прабхупада, (в ваше кажущееся отсутствие) многие покинули поле боя. Мы принимаем меры и служим вам по-своему. Вы по-прежнему с нами, но позвольте нам так же признать такую истину: только вы как духовная личность можете обеспечить движение всей нашей неспокойной армии к общей цели. Мы помним вас и обещаем следовать за вами. Только так мы сможем завоевать право снова ходить по святой дхаме вместе с вами и повторять Харе Кришна.

20 апреля, 2: 05

Джапа - это служение языком. Прабхупада говорит, что утверждение о том, что бхакти-йога начинается с языка, может показаться несколько странным. Обычно именно он первый спешит занять нас наслаждением собственных чувств, пусть даже под видом почитания прасада. А помнишь те «прогулки с джапой», когда ты говорил, - о чем?

Но когда вы соглашаетесь служить своим языком святому имени, «… вечный слуга Верховной Личности Бога - это тот, кто считает себя вечным слугой святого имени и с таким сознанием дает святое имя всему миру» (Ч.-ч., Ади, 8.16, комм.). Таким образом, повторяя без оскорблений, мы придем к пониманию, что харер нама и Кришна неотличны друг от друга. О слово-ключ, пожалуйста, открой все двери, ведущие к пониманию этого.

Осталось только пять дней. Что потом? Вырваться отсюда и рассказать всем о том, что делаю? Но это уже станет достоянием прошлого - «что делал». Чем ты будешь заниматься в дальнейшем? Что ты будешь делать всегда? Уподобишься тем бизнесменам, которые не уделяют внимания своему здоровью и потворствуют слабостям, а через пару лет, оказавшись на грани полного упадка сил, ложатся на месяц в больницу и питаются только фруктовым соком? И каков результат? Они снова принимаются за старое и живут, пренебрегая здоровьем и потворствуя слабостям.

В моем дневнике больше нет заунывных сетований по поводу моей несостоятельности - почему? Благоприятный ли это признак? Или я просто бессознательно переключился на другое, чтобы дать читателям и себе самому более удобоваримое, приятное чтение?

Но если в сетованиях содержалась истина, то ты должен горько сетовать до последнего вздоха: «О Динадаярдра! О владыка Матхуры! Когда же я снова увижу тебя? Из-за того, что я не вижу Тебя, мое сердце не находит покоя». Лучше горько сетовать. Лучше бороться за то, чтобы выбраться из этой ловушки-оболочки.

Записи предназначены для того, чтобы помочь подняться на уровень реального опыта, а затем его углубить. Писание - важная обязанность и бремя. Как писатели-эстеты бояться распродать свой талант, превратившись в журналистов на подхвате, так и я должен бояться писать ради чего-то показного или чтобы приукрасить свое материальное сознание. Писание должно служить истине в сознании Кришны.

На улице небольшой ветер. Вчера в полдень повторял круги, сидя на стуле - тридцать седьмой, тридцать восьмой, - а в это время Мадху возился в нашем микроавтобусе: «Айи дина! Айи дина! Мне не удалось повстречать владыку Матхуры, вриндаванского мальчика». Господь столь добр, что позволяет нам воспевать его в любых условиях. Что за сокровище эта маха-мантра Харе Кришна! Мы даже не понимаем, какое богатство у нас есть и сколь оно доступно. Просто немного копни с восточной стороны своего дома и быстро откопаешь спрятанный колодец, оставленный тебе твоим отцом.

Ты упаковываешь. Придаешь написанному форму, согласно всем канонам. Я не утверждаю, что добился потрясающего, полного успеха. Да, я прекратил свое брюзжание. Агонии нет, разве что в скрытой форме. Я не выжал из себя ни одной слезы, не было бессонных ночей, не было горячего раскаяния.

Я продолжаю трудиться. Я имею в виду, что у меня нет времени для представлений. Если какие-нибудь трепетные эмоции захватят меня, то не потому, что я занимаюсь духовной практикой ради них. Читай джапу, перебирай четки до появления дыр в перчатках и мешочке для четок, и пока не натрудишь до боли пальцы. Нет, я не повторяю мантру Харе Кришна во сне, и - да, мне жаль, что это так.

Есть два всегда игривых океана духовного блаженства, юноша и девушка, подростки, наслаждающиеся развлечениями, шутками и смехом во Враджа-дхаме. «Пожалуйста, обрети свое счастье здесь, во Вриндаване». Что, немного трет? Грязь оттирается тоже.

Поражение в этом - все же невероятный успех.

Кришна, повторение твоего святого имени - это жизнь всего живого. Это верхушка в бутылке молока, то есть сливки. Я говорю это в безумии, не осознавая смысла. Обо мне не скажешь, что я повторяю мантру хорошо, но я отдал свое время этой практике. Даже не думай о том, как это некоторые могут критиковать тебя (это самое меньшее из того, что тебя беспокоит). Как бы я хотел, чтобы меня критиковали за то, что я позабыл все остальные обязанности и постоянно повторяю Харе Кришна.