–  Видишь? У него есть книги Прабхупады, - сказал Пуджа, показывая на две полки, на которых стояли тома «Шримад-Бхагаватам» и «Чайтанья-чаритамриты» в рваных обложках.

–  У меня не хватает нескольких книг, - проговорил Гопидас Бабаджи.
– Если вы будете так добры и поможете мне достать недостающие тома, тогда у меня будет полный комплект.

Бабаджи достал большую потрёпанную конторскую книгу и попросил Нимая вписать туда своё имя и страну, из которой он приехал. Он показал Нимаю записи, сделанные в ней многими лидерами ИСККОН, которые одобрительно отзывались о служении Бабаджи во Врин-даване и называли его замечательным гидом. Взяв ручку и приготовившись писать, Нимай заметил в тёмном углу маленькое фото бенгальского монаха Рамакришны. Он посмотрел на Бабаджи:

–  Кто это? Я думал вы - вайшнав.

–  О, ну конечно же, я вайшнав, - засмеялся Бабаджи.
– Это фотография Рамакришны. Когда я был юношей, я заинтересовался духовной жизнью, услышав рассказ о нём. Он - мой вартма-прадаршака-гуру.

Нимай смутился: он никогда не слышал о таких гуру. Он знал, что Шрила Прабхупада называл Рамакришну жайявади. Но, может быть, не стоило придавать этому такое большое значение, раз Бабаджи встречал Рама-кришну лишь в юности. Кроме того, никогда не знаешь, чего ожидать от некоторых садху. И Пуджа тоже говорил, что они должны почтительно относиться «ко всем учёным людям».

Пуджа и Нимай дали Бабаджи пожертвование, пообещали принести ему книги Прабхупады и отправились вместе с ним на утреннюю экскурсию по Вриндавану.

Бабаджи умел торговаться с рикшами и договариваться с ними, чтобы те ожидали их, когда они заходили в храмы. По мнению Нимая, их гид слишком много болтал, но зато благодаря ему они знали, какие места посещают. Вдобавок они услышали от него множество историй, связанных с этими местами, и рассказов о разных святых.

Нимай в каждом святом месте находил что-нибудь замечательное и интересное. В первый день они посетили несколько самых известных старых храмов. Нимая пленило маленькое изящное, щеголевато одетое Божество Кришны в храме Радхи-Раманы, и ему очень понравилась каменная лестница, которая вела к храмуМадана-Мохана, видневшемуся на вершине холма, а также рассказанная там Бабаджи история о колодце, которым пользовался Санатана Госвами.

Они посетили храм Радхи-Дамодары, поклонились находящимся там самадхи и заглянули в окно комнаты Прабхупады, которая была закрыта на замок. Перед заходом солнца они совершили омовение в Ямуне, а затем отправились в храм Кришны-Баларамы, принадлежащий ИСККОНу. Когда они пришли туда, там как раз только что началось арати. Смешавшись с толпой паломников-индусов, они подошли к алтарю, чтобы лучше видеть Божества. Нимай был рад, что вокруг было так много людей, так как ему очень не хотелось столкнуться со знакомыми преданными, которым пришлось бы объяснять, что он делает в Индии.

Божества Кришны-Баларамы были самыми красивыми из всех Божеств, которые они видели в тот день, и на Них были очень красивые одежды и гирлянды. И куда бы они ни заходили, осматривая храм, всюду были мурти Шрилы Прабхупады: Прабхупада сидел в зале для кирта-нов на главной въясасане, по бокам которой лежали мраморные львы, он находился также в комнатах, в которых он жил, когда приезжал во Вриндаван. И здесь была та священная комната, в которой он провёл свои последние дни и из которой отправился на Кришналоку.

Нимай подошёл к журти Прабхупады, сидящего за письменным столом с мешочком для чёток в руке, поклонился ему и прошептал:

–  Прабхупада, пожалуйста, помоги мне понять, что я должен делать.

После этого первого осмотра Вриндавана они зашли ненадолго в комнату к Бабаджи. Пуджа стал расспрашивать Бабаджи о различных расах, существующих между живым существом и Кришной. Нимая же сильно клонило ко сну, что объяснялось, как он считал, нарушением биоритмов в организме.

Когда они позже, вернувшись наконец в свою комнату, сидели и ели бананы и орехи, которые они купили днём, Пуджа сказал:

–  Интересные вещи он говорил о расах, правда?

–  Я особенно не прислушивался, - ответил Нимай.

–  Он сказал, что во многих гаудия-сампрадайях человеку в момент посвящения сообщают его расу с Кришной.

–  Нам об этом не говорят, - произнёс Нимай.
– И я всегда считал, что это нечто, что человеку открывается, когда он достигает совершенства.

–  Знаю, знаю, - проговорил Пуджа.
– Прабхупада писал о другом: он осуждал сиддха пранали, а это не совсем то же самое. То, о чём говорил Бабаджи, - это не наша вечная раса с Кришной, а определённый вид практики.

–  Мне кажется, что сейчас для меня самая лучшая практика - стараться хотя бы не спать во время лекций по «Бхагаватам». И тогда через какое-то время я узнаю свою расу, если Кришна пожелает.

–  А я всё-таки расспрошу его завтра об этом поподробнее, - сказал Пуджа.
– не вижу ничего плохого в стремлении продвинуться по духовному пути. Я уверен, что Кришна хочет, чтобы мы узнали о своих вечных отношениях с Ним, и чем быстрее это произойдёт, тем лучше.

Нимай почувствовал, что Пуджа немного недоволен тем, что он не разделяет его мнение и не проявляет большого интереса к разговору, а вместо этого сидит и клюёт носом. Поэтому он выпрямился и попытался поддержать разговор. В конце концов, он приехал в Индию только благодаря Пудже и его щедрости.