–  Ты считаешь, я должен это сделать?

–  Конечно. Мне кажется, это было бы лучше всего. И ты мог бы попросить у них прощения за меня. Но выброси, пожалуйста, из головы, что это я заставил тебя уйти из дома. Ты ушел по доброй воле.

В комнату вошли несколько друзей Арджуны, но тот попросил их уйти.

–  Мы хотим поговорить наедине, - объяснил он.

Затем он вновь повернулся к Чхоте.

–  Что я знал тогда о доброй воле?
– спросил он.
– Ты совсем заморочил мне голову своими разговорами и обещаниями. А затем мы должны были ехать в мороз в фургоне - в клетке! И ты называешь это доброй волей?

–  Прости меня, - произнес Чхота.
– Ты прав, я действительно был слишком фанатичен. Прости.

–  Ладно. Но если я поеду на север, мне понадобятся деньги.

–  Нет, мыши могут ездить и без билета, тайком прокравшись на пароход.

–  Да, но мне придется заплатить пароходному агенту, чтобы найти нужный пароход в нужное время.

–  У меня нет денег, - вымолвил Чхота.

–  Нет, есть. У общества есть деньги.

–  Но они предназначены для Кришны.

–  Тогда я буду воевать с тобой, - заявил Арджуна.

–  Ну, хорошо, - согласился Чхота, - я как-нибудь достану для тебя денег.

Но ты должен будешь прекратить эту «войну».

–  Ладно, ладно.

Уладив конфликт мирным путем, Чхота и Арджуна пошли на кухню, чтобы приготовить себе обед. Ходили слухи, что Арджуна не придерживается больше принципов преданного служения, однако Чхота к своей радости увидел, что это неправда. Готовя, Арджуна пел мантру Харе Кришна, а затем предложил приготовленную пищу Кришне, поставив тарелку перед изображением Божеств. К Арджуне зашли его друзья, живущие по соседству, и все они, усевшись на пол, принялись вкушать прасад.

–  И все же это было не такое уж плохое время, - сказал Чхота.
– Признайся, Арджунаджи.

–  Да-а, - протянул Арджуна, с улыбкой глядя поверх тарелки с рисом и далом.
– Помнишь те дни, когда мы пытались раздавать прасад, но пришли мыши из трущоб и отняли его у нас? А потом мы встретили мышей- альбиносов, и они очень заинтересовались сознанием Кришны.

Друзья Арджуны засмеялись и попросили братьев рассказать еще о своих приключениях.

–  Расскажи им о том, как Нимай учил нас повторять мантру, - предложил Чхота.

О да!
– отозвался Арджуна.
– На самом деле это ты научил нас, Чхота.

Но я помню, как-то раз Нимай сказал, что мы должны взывать к Богу так же, как ребенок с плачем зовет свою мать. После этого я поначалу только кричал во все горло и верещал, но затем я научился произносить слова: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе/ Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.

На следующий день стало известно о позорном случае, произошедшем в обществе, и Чхоту попросили уладить это дело. В Крэбвуд-Крик приехали два мышонка-преданных и рассказали о случившемся. Одна девушка-мышь, живущая в южном храме, пожаловалась отцу, что один из мышей-самцов соблазнил ее, и она вступила с ним в недозволенную связь. Отец этой девушки был судьей, и случившееся сильно его встревожило. Мужчина, обвиняемый в этом проступке, был одним из руководителей храма, и прошел слух, что он вступал в недозволенные половые отношения со многими женщинами в городе под предлогом вовлечения их в преданное служение.

Мыши с юга попросили Чхоту поехать с ними, чтобы встретиться с судьей и по крайней мере объяснить мышам, что преданные не должны так поступать и что виновный будет наказан. Он также по их предложению должен был бы увидеться с обвиняемым преданным, который полностью отрицал то, что рассказала девушка. Как раз когда Чхота разговаривал с мышами-южанами, ему позвонил Ямала дас - он тоже уже прослышал о назревавшем скандале.

Ямала сказал, что это наихудшая из тех неприятностей, которые когда-либо происходили в обществе. Это может опорочить движение, принеся ему славу секты, проповедующей сексуальную свободу, и повредить их проповеди.

–  Но при чем здесь я?
– спросил Чхота.
– Почему вы все идете с этим ко мне?

Ямала ответил, что только Чхота способен успокоить судью и что только его огромный авторитет духовного лидера сможет сломить упрямство виновника и заставить его сказать правду.

–  Было бы также хорошо, если бы ты поговорил с девушками, живущими в храме, - сказал преданный с юга.
– Некоторые из них начинают признаваться, что вступили в интимные отношения с этим парнем. Но остальные по-прежнему отрицают это, хотя мы не уверены, что они говорят правду. Все уважают тебя, Чхота, за твою чистоту. И мы думаем, что, разговаривая с тобой, они признаются в том, в чем не признались нам.

Чхота согласился ехать на следующий день, если он сможет попасть на судно, отправляющееся на юг. Однако ночью он долго не мог заснуть. Его трехдневное уединение и усиленные духовные занятия казались ему теперь чем-то далеким-далеким. Его бессонный ум продолжал работать, и различные мысли проносились в его голове. Он подумал, что, может быть, ему просто сбежать от всего этого, уехать из Гайаны и найти какое-нибудь место, где он мог бы только повторять мантру и читать. Но, конечно, он не мог все бросить и уехать - это было бы очень безответственно. «Все равно, - думал Чхота, - оказалось, что я не способен жить в уединении. Я смог пробыть в одиночестве всего лишь одну ночь. Даже если б я очень захотел, мне все равно не удалось бы стать бабаджи». Тут он вспомнил, что Падма говорил о той черепахе, занимающейся медитацией, - кажется, она живет на юге, недалеко от их храма. Он решил встретиться с ней и расспросить ее о том, как вести отшельническую жизнь. Эта идея очень понравилась ему и пробудила в нем заинтересованность в поездке. А иначе порученное ему дело не вызывало у него ничего, кроме отвращения и недовольства.