К тому же потуги Маши приукрасить оригинал выглядели так же нелепо, как бриллиантовая брошь на старом грязном платье.

— Маш, не разбудила? — побеспокоилась Настя.

— Все нормально, — бодро ответила та.

— Маш, а ты понимаешь, что сценарий ужасен?

— Ну, я бы не стала так категорично… — промямлила Маша.

— Они тебя подкупили, что ли? — Настя вышла из себя. — Маша, это чушь! Если добавить туда парочку вампиров, а они придутся ко двору, можно взять «Золотые малины» на десять лет вперед! На двадцать!

— Настя, это бабки! — разволновалась Маша.

— А нельзя ли все это улучшить?! А?

— Нет, — отрезала Маша.

— Что значит «нет»? — Настя уже кричала в голос.

— «Нет» значит, что либо мы принимаем этот сценарий, либо Галя с Антоном отдают его другой студии.

— Вот это наглость! — выдохнула Настя. — Они с ума посходили?

— Хозяин — барин, — сухо ответила Маша. — Только ты не забывай, сколько денег мы можем на этом заработать.

— Я все помню, — заверила ее Настя. — Ладно. Мы в четверг уезжаем в Ялту, а ты пока попробуй уломать Галю.

— Ничего не гарантирую.

— Ну, попробуй все-таки.

Ялта изображала Лазурный Берег. Настя изображала жену миллионера. Довченко изображал главного героя — жиголо.

Доизображались до того, что все читатели газеты «Твой День» и «Экспресс-газеты» обсуждали их роман.

К сожалению, это нельзя было назвать клеветой.

Роман был.

Настя некоторое время сомневалась — а стоит ли? — но с Пашей они встречались в постели не первый раз. Пару раз в году у них что-то происходило — они встречались и бросались друг на друга с такой страстью, что никакие причины, противопоказания, другие отношения и даже угроза смерти не могли бы оторвать их друг от друга.

Настя знала Пашу как облупленного. Он — артист. Холостяк. Мужик с отчаянным темпераментом.

У них никогда ничего серьезного не получится.

Но эти короткие встречи были настолько упоительны, насыщены электричеством, состояли из ничем не разбавленного секса, что от них невозможно было отказаться.

И это ее жизнь. Она — актриса. Она в Ялте, временно одинока, в страшном нервном напряжении. А Паша… Жилистый, горячий, загорелый…

Курортный роман.

О котором никто не знал.

Журналисты в очередной раз сочинили роман двух звезд — обычное дело.

Но Максим злился.

— Ты мне не веришь? — кипятилась она.

— Настя, дело не в этом…

— А в чем?!

— В том, что ты меня перебиваешь через слово! — заорал он в трубку.

— Молчу… — притихла Настя.

— Дело в том, что твоя личная жизнь — достояние семидесяти миллионов человек, и я просто не понимаю, что делать, если каждый второй в этой стране обсуждает, с кем ты спишь!

— Да я сплю с тобой!

— Но знаем об этом только мы с тобой! — Максим так кричал, что голос сорвался на хрип.

Лучше всего было сейчас разрыдаться. И Настя разрыдалась.

— Пока! — убедившись, что он слышит, как она плачет, Настя повесила трубку.

Вскоре он перезвонил.

— Настя, прости меня… — покаялся Макс. — Я просто не ожидал, что стану частью всего этого… Я не привык.

— Н-да, — сопела Настя.

— Я не хотел тебя обидеть, просто для меня это был шок.

— Понимаю.

— Настя!

— Ну что «Настя»?! — взорвалась она. — Почему я-то должна сочувствовать тому, что ты расстроился и захотел меня оскорбить?

— Ну…

— Макс, меня зовут, извини.

Вечером Максим снова был на линии.

— Может, лучше мне приехать? — с заискивающими нотками в голосе произнес он.

— Не стоит, — холодно ответила Настя. — Ты ведь помешаешь мне встречаться с любовником.

И это была чистая правда. Секс с Довченко вышел на новый виток, и прерывать связь именно сейчас было бы чертовски обидно.

Конечно, это жуткое свинство. Она любит Максима. И придушит каждого, кто захочет его убедить в том, что она ему не верна.

Но Паша… Ну, невозможно удержаться! Это ведь не просто мужчина от нечего делать — это мужчина, из-за которого у нее волосы по всему телу встают дыбом, кружится голова — хочется рухнуть на землю и… раздвинуть ноги. Рядом с ним она могла думать только о сексе — совсем себя не контролировала, и это часть ее личности — слишком много эмоций, иначе бы она не была тем, кем была.