Таинственный Натан Владимирович, устроившийся в зимнем саду на крыше, оказался Масиком.

Он нервничал, и его расстроенный вид опечалил Алису. Но что бы они ей сейчас ни рассказали, это были ее друзья — Фая, вот еще и Масик, и это как-то обнадеживало.

Масик усадил Алису рядом с собой, налил ей зеленого чаю, придвинул вазочку с конфетами «Моцарт» — ее любимыми, она обожала марципаны, и даже потрепал по плечу.

— Алиса! — Фая начала первой. — Ты, возможно, не в курсе, но у Натана большие возможности. Если понадобится найти кольцо, потерянное в Акапулько два года назад, это к нему — у него везде связи. Это я к тому, что мы… точнее, Натан… все сто раз проверил, так что ты даже не сомневайся — так оно и есть.

Она кивнула, передавая эстафету Масику.

— Фая просила найти владельца банка, который выдал тебе кредит, — сообщил Масик Владимирович. — И вот что мы имеем… — он открыл красивую папку, что лежала на столе, вынул из нее документ. — Козак Елизавета Анатольевна, — и он протянул Алисе бумагу, где были какие-то данные и еще фотография.

Брюнетка не очень удачно вышла, но все равно было ясно — это Лиза.

Алиса так и сидела с открытым ртом, пока Фая ее не толкнула — довольно ощутимо, и не рявкнула:

— Воды налить?!

Алиса медленно покачала головой.

— Ребята… — она крест-накрест приложила руки к груди. — Я понимаю, что все это — правда, но я тупо не могу поверить… У меня не укладывается в голове.

— Алисочка! — Фая бросилась к ней и обняла. — Это мы во всем виноваты! — причитала она. — Дуры, тусовщицы, разгильдяйки! Мы думали, что быть ведьмой — это круто, мы тебя с пути сбили с этой сукой Лизой, которая нас обработала!

— Фая! Моя твоя не понимай! — одернула ее Алиса.

Фая села рядом, с шумом поставив стул между Алисой и Масиком.

— Мы с самого начала, когда она появилась, с Марьяной удивились: что, мол, за фифа, и какого черта Алиса с ней цацкается? А потом дурынды решили, что мы тебя просто ревнуем, что должна же у тебя быть подруга-ведьма, и к тому же она нас тоже везде приглашала, а эти ее фантастические тусовки… В общем, развела она нас, как лохушек, и еще и купила дешево — можно сказать, за еду!

— Да брось ты! — отмахнулась Алиса. — У меня ведь своя голова на плечах… была. Хотя мне льстит, что вы с Марьянкой так за меня переживаете.

— Алисонька! — Фая взяла подругу за руки. — Масик обещал помочь. Он заплатит долги, только, ты пойми правильно, квартира и дом пока будут за ним, но ты заберешь вещи, а их можно сдать и хоть с частью долгов рассчитаться.

— Ты ведь понимаешь, что если даже я сдам дом за семерку, а квартиру за треху, то миллион я буду отдавать где-то лет восемь? — поинтересовалась Алиса.

— Алиска, ну ты же придумаешь что-нибудь! — воскликнула Фая. — Ты же ведьма!

И тут вдруг Алиса обратила внимание на одну несуразность.

Она перевела взгляд на Масика. Тот развел руками.

— Натик — свой человек! — воскликнула Фая.

— Вот тварь! — Алиса понемногу приходила в себя. Она стукнула кулаком по столу. — Гадина! Как она могла?! Еще уговаривала меня алмаз забрать!

— Какой еще алмаз? — опешила Фая.

— Ну, помнишь, я тебе говорила? Сердце Дьявола! Вроде он существует — я вчера весь день о нем читала.

— А-а… — протянула Фая. — А может, она сама хотела его заграбастать?

— Как? — усмехнулась Алиса.

— Ну, ты бы его получила, а она бы его украла?

Алиса скорбно вздохнула.

— Алмаз можно только подарить. Или отдать на хранение, но сторож не может им пользоваться.

— Тогда бы она тебе сказала: я прощу долг, если ты подаришь мне алмаз, — предположила Фая.

— Суть в том, что с алмазом я и так бы разделалась с долгом.

— Н-да… — озадачилась Фая. — И все-таки я думаю, у нее есть план. Иначе зачем все это?

— Вот и я бы не отказалась это понять… — Алиса отхлебнула остывший чай. — Натан! Можно я что-нибудь разобью?

Масик попросил секретаршу принести из столовой тарелок, которые Алиса швыряла о пол на террасе, пока не вспотела. Потом она почти разревелась — слезы покапали, но слишком быстро закончились, чтобы принести облегчение. Внутри у нее была засуха — Алиса уже выпила две бутылки минералки, но ничто не помогало — злость, отчаяние и страх жгли ее изнутри. Она казалась себе такой беспомощной, такой несчастной, что даже если бы все каким-то странным образом вернулось на круги своя — она все равно бы не оправилась.