– Извини, пожалуйста…

Голубые глаза вскинулись и моргнули. Нос засопел.

– Извини, ты меня не знаешь, - торопливо заговорил Ксе, - меня зовут Ксе, я шаман…

Бледное лицо перед ним внезапно и страшно перекосилось. Глаза девчонки расширились и остекленели, она с неожиданной силой толкнула Ксе в грудь, и, путаясь в юбке, рванула по улице вниз с такой отчаянной прытью, точно от этого зависела ее жизнь.

…Это было проще всего.

– Останови, - тихо сказал шаман.

И Земля прижала бегущую к своей груди.

Из-под ее ноги вывернулся камень, кусок расшатанного бордюра; девчонка упала, подвернув лодыжку и хрипло вскрикнув, запуталась в пуховике и шарфе, поднялась, шатаясь. Попыталась бежать снова, но не смогла. Шаман знал, каково это – когда останавливает сама Земля. Голова кружится так, что чернеет в глазах, в груди давит, начинаешь задыхаться, и мышцы отказываются работать; можно только лечь и лежать, с трудом проталкивая воздух в легкие. «Дурочка, - вздохнув, подумал Ксе. – Я же не со злом…» Впрочем, с чего ей об этом знать. Если она кого-то по-настоящему боится, неудивительно…

Ксе глянул и ошалел.

Она ползла.

На четвереньках, тихо подвывая сквозь зубы, заваливаясь из стороны в сторону, она ползла, до последнего пытаясь спастись от него, и даже встревоженная мощь богини не способна была вбить ее в землю.

– М-мать… - выдохнул шаман, кидаясь к девчонке. Добежал, подхватил под мышки, откинул немытую башку, ловя взгляд. Девочка дернулась, толкнула его, но силы ее кончились, вывернуть запястья из рук Ксе она не смогла, и, когда он сгреб ее в охапку, повисла мешком.

– Извини, пожалуйста, - тихо сказал Ксе ей в макушку, - я не хотел тебя пугать. Я ничего плохого не сделаю. Я сейчас все объясню. Понимаешь, я шаман.

Уже не пытаясь бежать, она затряслась и скорчилась на асфальте, тихо скуля.

– Суки, уроды, ненавижу… - дальше шел такой страшный страдальческий мат, что у Ксе мороз подрал по хребту. – Я не могу больше. Ну не могу я больше. Отстаньте от меня. Ну пожалуйста, ну я не могу больше… ма-ма… я же… ну не могу больше…

Стихия покинула Ксе, а с ней ушло высшее равнодушие.

Ему стало жутко.

Он никогда раньше не видел, чтобы с человеком творилось такое. Это походило на… на предсмертную истерику. На корчи загнанной жертвы. Кажется, ее свела судорога: Ксе никак не удавалось разогнуть девчонку и поставить на ноги, а ведь на них могли смотреть из окон, могли показаться прохожие… и даже, хотя об этом не хотелось и думать, могли явиться те, кого она так страшно боялась.

– Тихо, - шептал Ксе, - пожалуйста, успокойся, я ничего плохого не сделаю, я шаман, меня зовут Ксе… ну, Лёша меня зовут, Алексей, Лёша Смирнов я. Я ничего тебе плохого не сделаю. Ну… ну знаешь, кто такие шаманы? Я все объясню, я расскажу. Мы ничего плохого никому не делаем…

– Вы с-суки! – неожиданно выдохнула она, подняв бледное лицо, мокрое и опухшее; выдохнула с такой ненавистью, что Ксе физически обожгло. – Ур-роды… ненавижу. Падлы. Ж-жрецы.

– Я не жрец! – невольно удивился Ксе.

Должно быть, это прозвучало настолько честно, что девчонка подуспокоилась. Моргнула, помотала головой, стряхивая слезы. Вытерла нос рукавом.

– А кто? – прошипела она.

– Я шаман. Я уже сто раз повторил.

– А не жрец?

– Нет.

– Врешь.

– Чем клясться?

– Ничем, - злобно сказала она, поднимаясь. – Знаю я ваши клятвы.

Ксе понял это так, что она ему поверила. Тому жрецу, который должен был оказаться на его месте, предназначались судороги ужаса, ругань и слезы, а никак не мрачный взгляд исподлобья и не выпяченная пренебрежительно губа.

– Ну и на кой ты тут… шаман? – теперь ее трясло от злости.

– Пойдем, - деловито сказал Ксе. Времени на выяснение обстоятельств вполне хватало и еще оставалось. Букинист от Ксе не убежит. И эта вот… проблема – тоже.

– Никуда я с тобой не пойду.

Ксе вздохнул: он это предвидел.

– Потому что ты меня не знаешь?

Она снова хлопнула ресницами, беспомощно и бестолково.

– Я Ксе, шаман. Теперь знаешь.

– Ну и иди на…

– А ты тогда куда?

– Иди ты…

– Ладно, - согласился он. – Пойдем вместе.

– Я сказа…

– Я цеплючий, предупреждаю. Пока во всем не разберусь, не отстану. Может, я лучше сначала объясню, а ты уже потом решишь, куда меня посылать? Ладно, пойдем.